Юрий Шпаков - Корабль остается на орбите Страница 3

- Скажи, Григорий, - вдруг спросил он. - Тебе не кажется, что мы родились слишком рано?

- Почему рано? Самое замечательное время! Потомки завидовать будут.

- Не обязательно. Я, например, ничуть не завидую тем, кто был до меня. Даже первым космонавтам. Наше время интересней. Луна, Марс, Сатурн... Если уж завидовать, то только тем, кто будет после нас.

- Зависть - нехорошее чувство, - засмеялся Гуридзе. - Пережиток. А почему ты вдруг заговорил об этом?

- Вчера узнал: будет готовиться Первая звездная. Группа Ковалева закончила испытания. Удачно закончила, понимаешь? Результаты - отличные.

- Ты не шутишь?

- Все правильно, Гриша. Есть гравитонный двигатель, работает. И года через два-три можно ждать первый старт к звездам.

О работе группы академика Ковалева Григорий слышал давно. Об этом не писали в газетах, не говорили на научных конференциях. Работа была настолько фантастичной, что даже многие крупные ученые считали Ковалева чудаком, мечтателем. Только космонавты рассказывали друг другу по секрету: если получится задуманное, можно будет полететь за пределы солнечной системы. Освобожденная энергия гравитонов позволит легко достичь субсветовых скоростей. Переворот в ракетной технике, прыжок в ее послезавтрашний день-вот что означала победа Ковалева. Потому-то слова Андрея буквально оглушили Гуридзе.

- С ума можно сойти, - проговорил он наконец. - И ты молчал про такое! Да это же...

- Знаю, что это такое. Но видишь ли, дружок, нас с тобой не будет в том экипаже. Других возьмут, помоложе.

- А если...

- Без всяких "если". К Сатурну меня не пустили. А туда отбор будет построже. Даже Кострову вряд ли удастся попасть. Хотя у него есть все шансы.

"Если он только сейчас жив и здоров, - подумал Гуридзе. Если наша встреча состоится". Но вслух он не стал высказывать сомнений. Наверное, и у Андрея на душе такое же. Только виду не показывает. А как бы хотелось знать, что происходит сейчас на "Циолковском"

Космос, б часов 43 минуты.

Костров

На пульте управления стоял микроскоп. Вообще-то ему здесь было не место. Но вчера Наташе захотелось поработать рядом с мужем. Она делала анализ крови у участников экспедиции - такая проверка устраивалась ежедневно. И хотя результаты каждый раз оставались прежними, обряд неизменно повторялся. Все-таки под ногами был мощнейший источник радиации!

Наташа сидела над микроскопом, а Сергей просто смотрел на нее. Как она быстро пишет, как хмурится и как улыбается. И было ему удивительно хорошо, по-домашнему уютно. Казалось, не стало под ногами испепеляющего термоядерного пламени, а за стенами - бесконечного мрака и пустоты. Будто снова оказались они в своей московской квартире...

Сергей вспоминал мельчайшие детали вчерашнего вечера незначительные, но такие важные для него. Он давно заметил: когда думает о чем-нибудь глубоко личном, силы возвращаются особенно быстро. А сейчас он очень устал. Три часа провозился над разбитым передатчиком. Несколько раз ему казалось: еще немного - и выход будет найден. Но тут же приходило разочарование. Видно, остается одно: из запасных деталей собрать простенькую установку. Сигнал получится слабый, но станция слежения на "Дружбе" сможет его принять. Однако для такой работы нужна помощь товарищей. Видно, придется ждать до утра.

Дежурство у него до восьми. Потом сменит Кларк. Но еще раньше обязательно забежит Наташа - пожелать доброго утра, взять свое имущество. Она нарочно все здесь оставила, чтобы был повод зайти. Строго говоря, правила полета запрещают, чтобы в рубке находился еще кто-нибудь, кроме вахтенного. Но для Наташи делалось исключение. Всем мужчинам хотелось быть немного рыцарями.

Когда Костров вспомнил, как колдовала вчера Наташа над микроскопом, у него вдруг мелькнула мысль: а не попробовать ли познакомиться поближе с давешним камнем? Правда, на вид он очень крепкий, но, может быть, удастся отковырнуть кусочек для анализа.

Метеорит лежал под грудой радиотехнических схем. Сергей взял его в руки и вздрогнул: выглядел он иначе.

- Что за чертовщина. Быть этого не может...

Однако зрение не обманывало. Камень казался теперь рыхлым, неплотным. На месте прежних пупырышек возникли крохотные оспинки, будто полопались бесчисленные пузырьки. Даже цвет изменился - возник новый едва уловимый фиолетовый оттенок.

"Наверное, под действием кислорода и тепла началась какая-то реакция", - подумал Сергей. Странно, даже на пальцах остаются теперь следы, будто цветочная пыльца. Но что это может быть за вещество? Как жаль, что он не догадался сразу включить автоматическую кинокамеру - теперь первоначальный вид не восстановишь. И снимка не сделал ни одного. Ребята ни за что не простят. Позор, товарищ командир!

Но ход мыслей неожиданно изменился. Взгляд Кострова упал на то место, где недавно лежал метеорит. Гладкая поверхность стола была покрыта неровными фиолетовыми пятнами, разводами. И снова на пальцах осталась нежная пыльца. Крепчайший форолит, на котором металл не оставлял следов, оказался разъеденным, начал разрушаться.

Холодея от внезапной догадки, Сергей торопливо нанес на предметное стекло мазок фиолетовой пыли, всмотрелся. То, что он увидел, подтвердило предположение. В светящемся кругу медленно двигались, покачивались округлые лиловые зерна, несомненно, живые существа. Удивительный сюрприз преподнес им космос. Камень с неведомой планеты, который, быть может, миллионы лет странствовал в межзвездном мраке, оказался с "пассажирами". И теперь, попав в благоприятные условия, споры ожили - началось бурное размножение неизвестных микробов.

Они делились, и очень быстро. Не раз в 15-20 минут, как земные бактерии, а гораздо чаще. Вот дрогнуло одно зернышко, распалось на две половины, и почти сразу же эти половинки выросли до прежних размеров. "Новорожденные" тут же затерялись между других зерен, но Сергей был уверен, что следующий процесс деления начнется почти сразу же. За те секунды, что он смотрел в микроскоп, число организмов в поле зрения по меньшей мере удвоилось.

Голова закружилась, наверное, от волнения. "Спокойно, сказал себе Костров. - Надо рассуждать. Итак, в планетолет попала Чужая Жизнь. Нежданно, непрошенно ворвалась в самое сердце космического корабля, куда, казалось бы, все пути для нее закрыты. И чувствуют себя здесь пришельцы, судя по всему, неплохо. Жизненная сила чужих бактерий огромна, если они легко разрушают даже форолит, этот универсальный материал космической техники. Очевидно, используют в своем процессе обмена какие-то элементы, и структура крепчайшей пластмассы распадается..."

Конечно, было бы очень заманчиво сразу приступить к исследованиям. Но надо думать о другом. Микробы на свободе, и кто знает, во что выльется их деятельность. Быть может, через несколько часов все, что сделано из форолита, превратится в невесомую фиолетовую пыль. А это - гибель для корабля. К тому же "пищей" для них могут оказаться и другие материалы. Значит, нужно как можно быстрее найти способ остановить их размножение. Иначе...