Александр Борянский - Основатель службы Диалог Страница 3

- Дай-то, бог. От царевича нашего, - Телятевский усмехнулся, - Петра Федорыча, казаки переметнулись.

- Сколько? - коротко бросил через плечо Болотников.

- Толпа.

- А сколько в толпе?

- Да сотен с шесть будет.

- А что царевич?

- Уговаривал остаться, да после сказал: "Топайте, гады, раз вам головы свои не дороги". Они момент удачно выбрали, не мог царевич ничего поделать, спасибо, хоть с собой не поволокли.

- Лучше б поволокли, - сурово сказал Болотников. - Ц-царевич!..

За окнами послышался какой-то шум.

- Опять драка, - проговорил Телятевский.

Болотников отвернулся от окна. Взял со стола огромную чарку с квасом, одним махом выпил. Ухнул. Взглянул на князя.

- Пойду на стену, - сказал, - к Калужским воротам. Погляжу на Васькино войско.

Солнце ненадолго выглянуло из-за плотных облаков и осветило все: и речку внизу, и вражескую рать, и крепостные стены, и башню над воротами, и саблю на поясе Болотникова - таким ласковым и таким неподходящим сейчас светом. И на какой-то миг показалось Болотникову, что не брать город измором пришли сюда сто пятьдесят тысяч человек под предводительством Шуйского, а так, - прогуляться в чистом поле, поглядеть друг на дружку и в конце закатить пир, да такой, чтоб на всю Русь хмельной браги хватило. Но надрывисто закашлялся кто-то из стоявших за спиной охранников, и воевода опомнился. Все это, конечно, не так. Он широко вдохнул полной грудью, с тоской посмотрел на северо-запад и прошептал:

- Где ты, Димитрий? Где ты?..

Опустив голову, задумался. "Да и есть ли вообще?"

Тяжко без царя. Одиноко. Самому царем быть, конечно, заманчиво. Да легко ли?.. А с таким "царевичем", каков "Петр Федорыч", и подавно. Бывает ли парча из сермяги? Вряд ли.

Большое войско собрал Шуйский против восставших. У Болотникова сейчас в стенах Тульской крепости было впятеро меньше. Но крепость была сильна, надежда и запасов для Болотниковой рати хватало. Другое дело для тулян жителей города. Да, другое дело... Особенно... особенно если перегородят речку Упу, как о том донес лазутчик, побывавший в лагере Шуйского. Тогда вода поднимется и затопит амбары, лавки, склады. Тяжко будет в городе. Но к Туле должно подойти подкрепление, оно уже идет, все уверены в этом. Главное - отсидеться, главное - выдержать. Помощь уже в пути. И тогда вся Русь погуляет.

"И тогда вся Русь погуляет, - застряло в голове Болотникова. Откуда-то изнутри звучало: - Погуляет... вся... Русь..."

А и в самом деле - должна же Русь когда-нибудь хорошо погулять. Вся!

Он сидел в позе лотоса, уткнувшись в стену невидящим взглядом. Два вдоха и два выдоха в минуту. Мыслей нет, они растворились в покое. Хотя, конечно, не до конца растворились; если бы он умел в заданные моменты совсем не думать, он был бы уже не человек, а бог. Ловить промежутки между мыслями... Ловить промежутки между... Это опять-таки мысль, когда осознаешь, что ловишь промежутки между мыслями, уже ничего не можешь поймать.

Вдох.

Выдох.

Он взял в правую руку приготовленный шприц с питательной смесью. Игла легко, привычно вошла в вену.

Он встал, кинул прощальный взгляд в окно и надел на голову красный обруч. Лег и откинулся на спину. К каждому своему движению он относился уважительно, как к священному таинству, как к молитве.

Закрыл глаза.

- Ну, понеслись, - еле слышно прошептали губы.

Чистый горный воздух кружил голову. Бенью заметил, как, широко распластав крылья, над миром парит горный орел.

На этот раз Иванчук явился вовремя.

- Пришел порадовать, - сразу заявил он.

- Ну?!

Иванчук спрятал усмешку. Бенью понял, но виду не подал. Дело в том, что в Контрольной Службе это "ну" копировали кто как мог. Бенью не обижался - в конце концов, если ты становишься объектом шуток - значит, ты хорошо известен. "Ну" Бенью имело около 30 интонаций; услышав одно это "ну" можно было понять, какое у Бенью в данный момент настроение.

- Ну?! - жизнерадостно прогудел Бенью.

- Есть след. След исходит из Калуги-0.

- "Ковбой"?

- "Ковбой"! Первичное направление - 0,75 северо-запад. Однако во время действия "Ковбоя" в зоне наблюдались очень слабый Красный бриз и довольно мощное Голубое завихрение.

- След, естественно, не фланирующий?

- Куда там. Прорывы в районе плоскостей 65/XXI-АНР 1,1, 78/XX-АР 0,67 и 77/XIX-АА 3,03. Между прочим, Голубое завихрение оставляет ему возможность попасть в Петроград-1917,4/XI.

- Так, ну это уже наглость. Искать в Петрограде-1917 не дай бог. Тем более, что он там уже был минимум два раза.

- Красный бриз мог бы его развернуть на юго-восток. Но, сами понимаете, пользоваться Красным бризом...

- Да, плыть в лодке без руля и без весел. Хотя от него всего можно ожидать. Что еще?

- Да вроде все. И так немало. Кстати, тот нарушитель со "Скороходом". Знаете, кто?

- Кто?

- Дочка Марианны Жерар. Шестнадцать лет. Отправилась к Назир-шаху в гарем.

Бенью улыбнулся.

- И смех и грех. Ладно. Значит, такие будут указания...

Бенью на секунду запнулся.

- Иванчук, - сказал он уже другим тоном, - а ну скажите-ка еще раз, в каких плоскостях прорывы?

- 65/XXI-АНР 1,1, 78/X-АР 0,67 и 77/XIX-АА 3,03.

- Вот! - остановил его Бенью. - Вот: 77/XIX-АА 3,03. Кстати, где след заканчивает фланацию?

- Между плоскостями 4/XVII и 8/XVII. Там тоже есть что-то похожее на прорыв 7/XVII-АК 6,8, но чересчур слабо выражен.

- Далековато, - Бенью с сомнением покачал головой. - На остаточной энергии?.. Нет, для "Ковбоя" далековато. Еще с таким раскладом... 77/XIX-АА 3,03 - вот что нам нужно. Ну, Иванчук?

- Что "ну"?

- 1877 год, Калуга. Это же Циолковский! Понимаете? С этим человеком главное угадать, куда его понесет. Но я, слава богу, играю против него не первый год. В 1877 году Константину Эдуардовичу Циолковскому исполнилось двадцать лет. Время сомнений и мечтаний. Это то, что он любит. Циолковский, Иванчук! Константин Эдуардович!

И Бенью победно вскинул руку.

- Ну что, воеводы, - сказал Болотников. - Давайте совет держать, как нам с Упой быть. Перегороду рушить надобно.

За деревянным столом напротив Болотникова сидели князья Шаховской и Телятевский, казацкий атаман Илейка Муромец, который настойчиво величал себя "царевичем Петром Федорычем", пару его сотников, а также давнишний товарищ Болотникова Алеша Светлый. Князья сидели насупившись; Шаховской сосредоточенно крутил ус, Телятевский держал в левой руке кубок с вином, правой подпирая подбородок. Илейка Муромец пытался глядеть на всех свысока, старательно изображая "царевича". Алеша пожирал Болотникова доверчивыми голубыми глазами.

Все молчали.

- Кто как мыслит? - Болотников вопросительно обвел всех тяжелым взглядом.

- Ясное дело: рушить перегороду, - слабо отозвался Алеша.