Алан Нельсон - Мыльная опера Страница 3

Воцарилось растерянное молчание.

- Сколько он там может продержаться? - спросил кто-то.

- Месяцы, - уныло ответил Спергл. - На обоих наших вертолетах атомные двигатели.

- Да, но запас э-э... резины или чего там еще... - жалобно вскрикнул мэр. - Он-то должен скоро кончиться! Как насчет этого, Клифф? Это по вашей части - ведь вы городской инженер.

- Еще не успели сделать анализ, - ответил флегматичный человечек в синем шевиотовом костюме. - Могу сказать одно - в обычном теннисном мячике резины больше, чем во всех буквах целой фразы. Знаете такое лакомство - на пляжах им торгуют - сахарная вата: из кусочка сахара целый пук ваты получается. Так и здесь. Если у него там килограммов двести старых покрышек - трудно сказать, когда он их все переведет...

- Тогда, может быть, все-таки лучше его сбить... - предложил начальник городской полиции.

- Нет-нет! - резко перебил его прокурор. - Я же сказал вам, что в его действиях нет состава преступления. Вот, скажем, писать нецензурные слова в общественных местах - это другое дело.

Мэр Роквелл - по лицу его было видно, как он волнуется, - перестал жевать дужку своих очков, откашлялся и обратился к худощавому хмурому мужчине, стоявшему рядом.

- Ну, Эд, получается, что ребеночек-то вроде ваш...

- К гражданской обороне этот случай не имеет решительно никакого отношения, - раздраженно ответил тот. - Никто на нас не напал. Лично я считаю, что это дело Комиссии по гражданской авиации.

- Никоим образом! - отозвался толстяк из заднего ряда. - Вопрос относится только к компетенции городских властей. Впрочем, может быть, у джентльмена из Бюро содействия коммерции есть какое-либо предложение?

- Любым способом посадите на землю этого безумца, - визгливо крикнул Спергл...

А пока шли эти разговоры, улицы и дворы города все больше и больше заваливало губчатыми громадами букв. В середине дня Морекаю, видимо, надоело повторять одни и те же давно опостылевшие ему рекламные призывы, и он принялся сочинять:

ГИТ СОДЕРЖИТ ТРИНАТРИЙФЕНОБАРБИТОГИПЕРКЛОРОЗОЛ

И ЯВЛЯЕТСЯ ПРОДУКТОМ РЕАКЦИИ МЕЖДУ

МНОГОАТОМНЫМИ СПИРТАМИ И МНОГООСНОВНЫМИ КИСЛОТАМИ

Этого научного откровения хватило на то, чтобы перекрыть всю Маркет-стрит от восточного склона Туин-Пикс до набережной.

Затем последовало несколько весьма сбивчивых и странных сообщений, навеянных, возможно, содержимым какой-то бутылки. Среди них были, например, такие:

НИТА КРИББЕРТ БЫСТРО ДЕЙСТВУЕТ, БЕЗОПАСНА И НЕ ПОРТИТ КОЖУ РУК.

Х.ДЖ.СПЕРГЛ АБСОЛЮТНО НЕ ТРЕБУЕТ ВЫЖИМАНИЯ И ПОЛОСКАНИЯ.

ПОЗДРАВЛЯЮ ГИТ СО СЧАСТЛИВЫМ БРАКОСОЧЕТАНИЕМ!

К вечеру второго дня деловой центр города был полностью парализован. Вое движение приостановилось. Губчатые буквы завалили вое улицы, самым причудливым образом соединяли крыши домов, громоздились друг на друга, словно гигантские беспорядочные штабеля бревен. Над этой безумной свалкой возвышались только верхние этажи самых высоких небоскребов.

Приведем выдержку из рассказа очевидца, банковского клерка Эдгара Фоглмена, опубликованного в журнале "Глимпс" в ноябре 1983 года:

"...Я не был уверен, откроют ли банк, но все же решил пойти на работу. Идти было трудно, особенно при подходе к банковскому кварталу.

Я не знаю, как мне все это описать. Похоже было, будто идешь сквозь мыльную пену. Света было вполне достаточно, дышалось тоже свободно, но можно было часами блуждать в этом лабиринте: вы уверены, что дошли до угла, где надо сворачивать, а оказывается, это просто конец одной буквы...

Страха или паники ни у кого не было, потому что эти штуки легко было попросту сдвинуть, если уж они совсем загородили вам дорогу. Только вое были очень злы, и никто не понимал, что же это такое.

На углу Монтгомери-стрит меня перехватил какой-то парень с повязкой на руке и объявил, что все трудоспособные мужчины мобилизованы на расчистку улиц. Меня назначили в одну из команд - нас было всего четверо, - и мы принялись тащить одну резиновую громадину через узкий переулок к заливу.

Они были совсем не тяжелые, только очень уж громоздкие и неуклюжие, и ухватиться за них было делом совсем не простым.

Часа через четыре набережная была так завалена, что к воде пробиться стало невозможно. Мы поболтались еще немного, а потом главный распорядитель отпустил нас домой. Они как будто собирались стаскивать буквы в воду автотягачами..."

Двумя часами раньше мэр Окленда, расположенного на другом берегу залива, в приливе гражданских чувств направил в Сан-Франциско более пятисот бойскаутов, которые в эти дни проводили свой ежегодный сбор на озере Меррит. Ниже приводится выдержка из письма командира скаутов Джерома Дэниелсена на имя Национального председателя организации бойскаутов (публикуется с разрешения м-ра Дэниелсена):

"...хочу возразить против выговора, который Вы в своем письме объявили патрулю "Кабаны" за "поведение, не подобающее скаутам", как Вы изволили выразиться. Правда, наши мальчики сбились с пути и проплутали больше трех часов, но лично я считаю, что их надо похвалить за то, что они не впали в отчаяние. В конце концов одно дело заблудиться в лесу и совсем другое заблудиться в лабиринте резиновых букв. Напоминаю Вам, кстати, что тут невозможно было даже делать зарубки на стволах.

Что касается Вашего обвинения насчет "разжигания костров на всех перекрестках и усиления тем самым общей неразберихи", хочу отметить, что костры эти были использованы для приготовления охотничьей похлебки, и скауты поделились ею с пятнадцатью голодными жителями Сан-Франциско, что способствовало повышению их морального состояния..."

Городская полиция, конечно, сразу получила приказ "разыскать и доставить этого безумца".

Разыскать его было легче легкого.

Уже через час сержант Мэлруни доложил, что разыскиваемый Эверетт Морекай кружит на вертолете над городом на высоте около пяти тысяч футов и за ним тянется хвост не то дыма, не то пара, который почти немедленно твердеет.

- Только как мы сумеем его "доставить", если стрелять в него нельзя? спросил он у начальства. - Можно было бы прижать его к земле, но он близко к себе не подпускает, прячется за своими буквами...

В "безумную пятницу" с наступлением темноты Морекай не только продолжал болтаться в воздухе, но еще и внес в свои надписи новый элемент флуоресценцию.

ЧИСТИТЕ СПЕРГЛОМ ВАШИ ТАЗЫ!

Призыв этот, излучая фиолетовое сияние, поплыл вниз и удобно разместился вдоль фасада Музея современного искусства. Теперь ночное небо непрерывно озарялось свечением зеленых, оранжевых, красных гирлянд здоровенных букв. Одна за другой они садились на город, загромождая его еще больше и освещая все вокруг своим загадочным ярким сиянием.