Андрей Зинчук - Человек играющий Страница 3

Я только что, как последний болван, провалился на вступительных экзаменах в университет и был полон желания попытать счастья в следующем году, из-за чего... и потому... Одним словом, я показал Лоту описание острова.

"ЛОТУ ПОНРАВИЛОСЬ СРАВНЕНИЕ "КЛОК МЫЛЬНОЙ ПЕНЫ".

До вечера занимались не помню чем. Потом улеглись у воды. Опять садилось солнце. За время наших разговоров оно все ниже валилось к горизонту. Рядом лежит наша собака и умными глазами разглядывает закат. Глаза у нее в этот момент золотистые, глубокие, в них успокоились чертики, уставшие за день. Лот, будто прочитав мои мысли, позвал ее:

- Чапа!

И та посмотрела на него, и в глазах ее был ленивый вопрос: "Ну что?" и ленивая просьба: "Не мешай".

Лишь только мы улеглись спать, конечно же она начала выть. Как и в прошлую ночь, Лот поднимался и ходил привязывать ее подальше. Но она все-таки выла и мешала нам спать. За нее мы не боялись - попробуй-ка тронь такую, ростом с теленка! Пока она была маленькой, мы, честно говоря, побаивались.

А теперь ей семь месяцев, здоровенная псина. В пересчете на человеческий возраст, считая год за пять, ей, в общем... Не так уж, в общем, и много, конечно,- четыре года... Но все-таки... все-таки уже большая!

В вытье Чапы появились жутковатые нотки. И вот, наконец, она залаяла.

- Так...- сказал Лот, приподнимаясь на локте. - Пошли!

Мы тихонько вылезли, прихватили фонари и подводные ружья и двинулись на лай. Хрупкий ракушечник предательски трещал и лопался под ногами. Лот шепнул:

- Окружай!

Я пошел вправо, вдоль берега, он влево. Я шел и прикидывал: сейчас я включу фонарь. А если это человек? А если не человек? Я если я включу фонарь, а он - тот - меня?.. Я прислушался: ничего. Метрах в пятнадцати от меня лает собака. Нельзя разве этой дуре лаять потише?! Я сделал еще шаг. Под ногами хлюпнуло. Вода? Но откуда тут вода? Я повернулся и, стараясь не шуметь, пошел от воды. И тут сквозь лай услышал шорох: кто-то осторожно крался по ракушечнику. Тогда я щелкнул выключателем фонаря: напротив меня стоял Лот с ружьем в руках.

- Лот! - успел крикнуть я, прежде чем он ослепил меня своим фонарем.-Это я!

- Вижу,- ответил Лот.- Я тебе сказал, чтобы ты куда шел? Чтобы ты вправо шел! А ты? Ты куда полез, болван?

- Наверное, я сбился...- ответил я.

- Сбился! - передразнил Лот.- Иди домой, нет тут никого!

Мы пошарили фонарями по берегу. И после этого вернулись в палатку. Лот принялся ворочаться и бормотать:

- К черту, еще перестреляем друг друга! Пусть воет сколько влезет!

Чапа, словно услышав его слова, выть перестала.

А наутро в моем дневнике появилась запись:

"ПРОПАЛА ЧАПА. МЫ ЕЕ ИСКАЛИ И ОБЛАЗИЛИ ВЕСЬ ОСТРОВ. СОБАКИ НИГДЕ НЕТ. У МАЯКА..."

Далее запись размашистая и непонятная.

Утром мы увидели, что возле столбика, врытого в ракушечник, Чапы нет, лишь болтается ее веревочка.

Пропала наша добрая, умная Чапа, собака с золотыми глазами, сучка из породы сенбернаров. Мы обшарили весь остров, заглянули в каждую дыру, в щели между камнями, где жили кролики, но без результата.

Нестерпимо палило солнце. На небе не было ни единого облачка. Погода второй день стояла ясная.

Была видна буровая, откуда к острову несло тонкую пленку мазута. Было-солнце, море, буровая, был остров... А собаки не было. Если у кого-нибудь пропадала собака, думаю, он меня поймет. Если пропадает кошка, почему-то всегда есть надежда, что она отыщется. А вот собака... С собакой этой надежды почему-то нет. Чтобы представить всю степень нашего с братом отчаяния, достаточно вспомнить остров: миля площади, маяк и хибара. Связи с материком нет, и до него двадцать миль. "Двадцать" - это только легко произносится - двадцать. На самом деле это очень много! Материк не видно даже в хорошую погоду, потому что берег его плоский, как тарелка. И лишь где-то далеко есть на нем горы, скрытые от глаз белесым маревом горизонта.

После тоскливого завтрака мы сели в лодку, и ее потащило течением в сторону маяка, под скалу, туда, где крутилась вода. Чапы мы не нашли. А потом, когда мы сидели у потухшего костра, я перевернул канистру с водой, и драгоценная влага вылилась на землю. Мы заметили это не сразу, и вода вылилась без остатка.

Была у нас и вторая канистра с водой, но Лот вдруг заругался и дал мне подзатыльник.

"ПОСЛЕ БЕЗРЕЗУЛЬТАТНОЙ ПРОГУЛКИ ПО ОСТРОВУ ЛОТ СПРОСИЛ, ЗАМЕТИЛ ЛИ Я, ЧТОБЫ МАЯК ПОДАВАЛ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ? Я ОТВЕТИЛ, ЧТО НЕТ. ТОГДА ОН СКАЗАЛ: ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА МАЯК И ДЛЯ ЧЕГО ОН ТУТ ПОСТАВЛЕН, ЕСЛИ НЕ РАБОТАЕТ?.. БАТАРЕИ МАЯКА РАЗРЯЖЕНЫ.

Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ОНИ В ПОРЯДКЕ, И ХОТЕЛ ЗАПУСТИТЬ НАШ ПРИЕМНИК... Я ПРОЛИЛ ВОДУ, И ЛОТ МЕНЯ УДАРИЛ.

НОЧЬЮ Я ТОЖЕ ЕГО СТУКНУ, КОГДА ОН УСНЕТ".

Мы уже помирились, и я доказывал, что маяк испортился неспроста. И что на этом острове вовсе не так благополучно, как бы нам того хотелось. И очень может быть, что какой-нибудь корабль, сбившись с курса, возьмет и напорется на мель. В подтверждение своих слов я указал брату на хибару и спросил, что он думает по этому поводу и кто ее тут построил? Лот ответил, что до нас на острове побывал сумасшедший.

Не считая вспученного пола, вся внутренность хибары была перегорожена досками и бревнами. Даже дикарь, имеющий лишь отдаленные представления о жилище, не смог бы соорудить такого дома. В хибаре приходилось ходить согнувшись. А на ее крышу вела лестница. Шаткая, ветхая, высушенная и выбеленная ветрами. Щели в стенах кое-как были заткнуты пучками водорослей, и сквозь них сверкало небо. Кроме того, угадывались очертания как бы двух комнат: от одной стены до другой шло нечто вроде перегородки. Я облазил хибару снизу доверху в надежде найти следы пропавшей собаки. Даже взломал доски пола. Но следов Чапы не было. Последняя надежда рухнула...

"Я ПОШЕЛ ПОД МАЯК И ПО ДОРОГЕ ВСТРЕТИЛ БОЛЬШОГО КРОЛИКА, ТЯЖЕЛО ТРУСИВШЕГО ПАРАЛЛЕЛЬНО МОЕМУ КУРСУ, А ПОТОМ СКАКНУВШЕГО ПОД СКАЛУ И СКРЫВШЕГОСЯ. ЧТОБЫ ОТВЛЕЧЬСЯ ОТ НЕВЕСЕЛЫХ МЫСЛЕЙ, НЕ ОСТАВЛЯВШИХ МЕНЯ НИ НА МИНУТУ, Я РЕШИЛ ВЫЯСНИТЬ: ЧЕМ ПИТАЮТСЯ КРОЛИКИ НА ЭТОМ ГОЛОМ ОСТРОВЕ?"

Для этого прилег за камнем у спуска к морю и затаился. Тут же на пригорок выскочили два больших кролика. То ли я сделал неосторожное движение, то ли им надоело прыгать и гоняться друг за другом, но они исчезли. Вместо них, торопясь к морю, выполз здоровенный уж. Дальнейшее произошло мгновенно: откудато из камней метнулся большой бурый комок, подлетел к ужу, и не успел я опомниться, как у ужа была оторвана голова и все было кончено. Через секунду я летел к брату, чтобы рассказать ему о страшном открытии.

Он не поверил. Но вскоре убедился сам - мы пошли под маяк и понаблюдали еще за двумя такими же.

противоестественными охотами. И почти сразу же появилась мысль...