Марина Дяченко - Vita Nostra Страница 30

Стукнули в дверь. До конца Сашкиного времени оставалось еще пять минут, поэтому она удивилась, кто бы это мог быть.

Это был Костя. Взволнованный, кажется, до потери инстинкта самосохранения.

— Олег Борисович… Там… у дежурной телефон… Самохину по телефону, междугородний звонок, мать спрашивает…

Сашка обмерла. Перевела взгляд на Портнова. Тот сдвинул очки ниже, на кончик носа; посмотрел на Костю, и тот слегка присел под его взглядом.

— Мать же звонит… Я подумал… Может, случилось что-то…

— Занятие закончено, — сказал Портнов ледяным тоном. — Самохина, возьмите книгу.

Он вытащил из ящика стола толстенький учебник, очень яркий, красный. На обложке Сашка увидела знакомый узор из кубиков.

Ни о чем не думая, а только о том, что могло случиться у мамы, Сашка взяла книгу. Спохватившись на пороге, попрощалась с Портновым — отрывистым кивком. Вышла в коридор; Костя широко шагал впереди, почти бежал.

— Давай скорее… Дежурная обещала подождать… Вообще-то это телефон служебный, понимаешь…

Сашка не слушала его.

Вот холл с огромной конной статуей. Вот стеклянная будочка вахтера; вот тетушка в синем халате, вот пластмассовая черная трубка, лежащая отдельно от телефона, вот вьющийся спиральный провод…

Сашка схватила трубку. Приложила к уху, послушала тишину. Мама ждала; Сашка, беспомощная, оглянулась на Костю. Тот выхватил трубку у нее из рук и закричал почему-то очень громко, на весь холл:

— Она сейчас подойдет! У нее все нормально, она хорошо учится, у нас в общежитии тепло!

Сашка услышала мамин голос, измененный проводами и расстояниями. Мама что-то говорила Косте, быстро, звонко и нервно.

— Нет! — крикнул Костя. — Она… ну, немножко охрипла… Вы знаете, кажется, ее не хотят отпускать с занятий, понимаете, у нас сейчас индивидуальные… У вас что-то случилось? Вы можете передать мне, а я…

Мама снова заговорила. Ее голос напряженно звенел; тогда Сашка шагнула вперед и выхватила у Кости трубку.

— Мама, что там у тебя? Что у тебя? Что случилось?!

— Саня, Санечка, это ты?! Почему ты не звонила? Эти твои телеграммы… Я месяц не слышала твоего голоса! Почему ты не звонила, дрянь такая?!

— Так у тебя все в порядке? — спросила Сашка потерянно.

— Нет! Потому что ты не звонишь! Валентин тоже с ума сходит… Никак дозвониться не могу… Ты здорова? Что ты ешь? У вас холодно? Что этот парень говорит, что ты охрипла?

Костя стоял перед Сашкой. Вахтерша, встревожившись, переводила взгляд с одного на другого.

— Я не охрипла, — сказала Сашка, стараясь не плакать. — Все хорошо.

Портнов перехватил ее у черного хода. Это было против его правил: обычно, встретившись со своим студентом в коридоре, он прохладно кивал — не более того.

— Идем-ка со мной, Самохина.

— У меня секция по настольному теннису.

— Только дар речи вернулся — сразу врать?

Сашка потупилась. В секцию она так и не записалась — не до того было.

— Я думал, ты будешь молчать еще пару месяцев, — пробормотал Портнов. — Хотя… Идем-идем, мне надо показать тебя кое-кому.

Сашка повиновалась. Они спустились в подвал, прошли мимо закрытого в этот час входа в столовую, потом спустились еще ниже. В этой части института Сашка никогда не бывала.

— Моего коллегу зовут Николай Валерьевич, — сказал Портнов. — Он еще будет с вами работать на старших курсах… я надеюсь.

Они прошли по широкому коридору, мимо ряда коричневых, обитых дерматином дверей. Перед одной из них, с табличкой «Приемная», Портнов остановился. Приоткрыл без стука, заглянул. Кивнул кому-то. Пригласил войти Сашку.

Это в самом деле была приемная, как Сашка ее себе представляла. Большой стол, шкафы-стеллажи, телефон-селектор, канцелярские принадлежности. Молодая женщина — секретарша? — на вертящемся стуле.

Сашка все еще тяжело дышала, и ресницы у нее слиплись стрелками. С одной стороны, она чувствовала потрясающее облегчение. С другой — свою вину перед мамой. С третьей — а была еще и третья сторона — глухое раздражение и обиду на Портнова.

— Николай Валерьевич свободен?

Секретарша кивнула, нажала на какую-то кнопку, прошелестела:

— Николай Валерьевич, к вам Олег Борисович… — и взглядом указала на черную дверь, обитую на этот раз уже кожей.

Портнов вошел, ведя Сашку перед собой, как шахтер вагонетку. Сашка вышла на середину просторного кабинета без окон — и остановилась.

За большим столом, перед включенной настольной лампой сидел человек с темно-серым пепельным лицом. Длинные седые волосы касались плеч. Гладко выбритый подбородок казался таким острым, что, казалось, при неловком движении способен порезать сидящему грудь. И кроме того, он был горбат. Черный пиджак топорщился на согбенной спине.

— Коленька, я хочу, чтобы ты посмотрел, — без предисловий начал Портнов. — Просто на всякий случай.

Человек за столом поднялся. Повел плечами, будто расправляя занемевшую спину. Вышел из-за стола, остановился перед Сашкой; та замерла, как лягушонок перед цаплей.

У горбуна были серые глаза почти без зрачков. Крохотные черные точки, как маковые зерна, в центре огромных и сизых, будто грозовая туча, радужных оболочек.

— Самохина Александра, — у горбуна был низкий, чуть глуховатый голос. — Семнадцать лет. Эх, где мои семнадцать…

Поддернув левый рукав, горбун высвободил браслет на запястье — это не были часы, как сначала показалось Сашке. Это была выпуклая металлическая блямба на кожаном ремешке; моментальный блик, ударивший Сашке в глаза, заставил ее зажмуриться.

— Самохина, — повторил горбун, и Сашке показалось, что его голос чуть дрогнул. — Девочка, погуляйте, пожалуйста, в приемной пять минут.

Сашка вышла. Секретарша, ни капельки не таясь, вязала на спицах что-то розовое, с пушистым ворсом; Сашка молча села на кожаный диванчик под окном.

Еще недавно она, наверное, что-то сказала бы секретарше. Обозначила бы свое присутствие простыми словами, похожими на габаритные огни: я здесь потому-то, затем-то, уйду тогда-то…

Долгое молчание, впервые нарушенное каких-нибудь полчаса назад, изменило ее характер серьезнее, чем можно было ожидать. Или дело не только в молчании?

Портнов вышел не через пять минут, а через пятнадцать. Кивнул секретарше, отконвоировал Сашку вдоль по коридору, по лестнице вверх и по еще одной лестнице — в холл; под сенью гигантского всадника сидел Костя. А больше в огромном помещении, как ни верти головой — не было никого. Даже будка вахтерши пустовала.

— Иди и берись за дело, — сказал Портнов, обращаясь к Сашке, но глядя на Костю. — Перед тобой просто непочатый край, гора, море работы. Я бы на твоем месте не тратил драгоценное время на ерунду.