Гарри Гаррисон - Далет-эффект Страница 30

— Я вынужден оставить его у себя. Простая формальность. Надо сверить номер с записями в архиве. Зайдите ко мне на следующей неделе. Регистратор в холле назначит день и час. — Он подошел к двери и взялся за ручку. — Во всем мире идет война, Марта. И каждый из нас — солдат на передовой. От некоторых требуется больше, чем от других, но таковы военные правила. Вы американка, Марта, никогда не забывайте об этом. Не забывайте о своей родине, о своем долге перед ней.

Глава 14

Освобождая свой шкафчик, Нильс чувствовал себя подавленным: в этом было что-то бесповоротное. Шкафчик номер 121 в аэропорту Каструп всегда принадлежал ему и никому больше. Когда секция перестраивалась и расширялась, ему как старшему пилоту было предоставлено право выбора. И вот теперь он забирал свои вещи. Никто не просил его об этом, но, когда Нильс заехал за рабочими комбинезонами, которые хранились в шкафчике, он понял, что больше не имеет на него права. Будет только справедливо, если теперь этим шкафчиком будет пользоваться кто-то другой. Как можно быстрее он сунул в сумку все барахло, скопившееся за годы, и задернул «молнию». Ну и черт с ним! Он захлопнул дверь и вышел из раздевалки.

В коридоре он внезапно услышал, как чей-то голос окликнул его по имени, и обернулся.

— Ингер?

— А кто же еще, глупый ты обезьян! Ты, видно, слишком долго летал без меня. Тебе не нужна хорошая стюардесса для полетов на Луну?

Девушка приближалась к нему — гибкая, длинноногая. Прекрасная стюардесса, живая реклама САС. Короткая юбка, плотно прилегающий жакет, подчеркивающий фигуру, маленькая шапочка, пикантно сдвинутая набок на светло-пепельных волосах. Настоящая мечта усталого путешественника — высокая, ростом почти с Нильса, видение из шведского фильма. И, между прочим, одна из самых лучших и опытных стюардесс авиакомпании. Она взяла его руку обеими ладонями и придвинулась вплотную.

— Скажи, что это не правда, — попросила она, — что ты покончил с полетами.

— Я покончил с рейсами САС — по крайней мере на время. У меня сейчас другие дела.

— Да, конечно, и к тому же дико секретные: далет-двигатель и тому подобное. Во всех газетах об этом пишут. Но мне так хочется, чтобы мы снова летали вместе!

С этими словами она почти прильнула к нему, и Нильс почувствовал тепло ее тела и округлость груди, прижавшейся к его руке. Ингер сразу же отстранилась, чтобы не привлекать внимания публики.

— Боже, ты не представляешь, как бы мне этого хотелось! — произнес он, и оба рассмеялись, заметив, каким хриплым вдруг стал его голос.

— В следующий раз, когда будешь вылетать за границу, дай мне знать. — Она посмотрела на часы и отпустила его руку. — Мне надо бежать — рейс через час.

Девушка помахала рукой и исчезла. Нильс повернулся и пошел в другую сторону, думая о ней. Сколько же их было — стран, в которых они были вместе? Шестнадцать или что-то вроде того. Самый первый полет, когда она появилась в его команде, закончился для них постелью — как-то совершенно естественно и легко. Это было летом, в Нью-Йорке: с другой стороны окна бушевал раскаленный ад, полный сажи и выхлопных газов. Но жалюзи в их номере были опущены, кондиционер обдувал ветерком, и они открывали друг друга, пьянея от восторга. Никакого чувства вины, только наслаждение без прошлого и без будущего. Когда Ингер исчезала из поля зрения, он почти не вспоминал о ней. Они не ревновали друг друга. Но, когда встречались, думали только об одном.

После особенно приятной ночи, проведенной в Карачи на исключительно неудобном матрасе, они впервые попытались подсчитать количество городов, в которых занимались любовью. Оба изнемогали, в основном от смеха, потому что Нильс купил ей книгу фотографий эротической храмовой резьбы. Они попробовали несколько наиболее экзотических поз — из тех, что не требуют трех или четырех помощников, — но поскольку все время помирали со смеху, не слишком преуспели. Потом они лежали рядом и не очень серьезно спорили, сколько было у них городов. После чего стали следить за списком. Нильс воспользовался своим положением старшего пилота, чтобы они могли почаще летать вместе, прибавляя все новые и новые названия к растущему перечню. Но они никогда не занимались этим в Копенгагене или даже в Скандинавии, рядом с домом. Они делили друг с другом целый мир, но его дом был запретной зоной. Это негласное правило соблюдали оба, хотя никогда не говорили на эту тему.

Нильс открыл дверь в главный зал, и у него сжалось горло. Женский голос то и дело сообщал о рейсах на десятках языков. Каждый рейс объявляли по-датски и по-английски, а затем на языке страны назначения: по-французски для рейса в Париж, по-гречески для самолета на Афины и даже по-японски, сообщая о полете в Токио через Арктику. Нильс протолкнулся через толпу к ближайшему экрану вылетов и прибытий. Скоро должен был отправляться челночный рейс в Мальме, в Швецию, на другой берег Зунда. Это устраивало Нильса. Скоу постоянно придумывал новые способы ускользнуть от возможной слежки, и это было его последнее изобретение. Впрочем, надо признать, весьма остроумное.

Он подождал в зале, пока до вылета осталось две минуты. Потом быстро прошел через служебную часть здания, куда пассажиры не допускались. Таким образом он должен был отделаться от любого гипотетического «хвоста». Несколько человек поздоровались с ним, и через минуту он вышел на взлетное поле. По трапу поднимались последние пассажиры; он поспешил за ними, и дверь сразу же закрыли. Стюардесса знала его в лицо, так что Нильсу даже не понадобилось предъявлять удостоверение. Он прошел в кабину, сел в пустое кресло штурмана и все короткое время перелета провел с пилотом, потрепавшись немного на профессиональные темы. Когда они приземлились, стюардесса выпустила его первым, и Нильс сразу пошел на стоянку автомобилей. Скоу ждал его за рулем новенького «Хамбера» со спортивной газетой в руках.

— Что случилось с той gamie raslekasse, на которой ты всегда ездил? - спросил Нильс, залезая в машину и садясь рядом.

— Старая жестянка — ничего себе! Да мой «Опель» пробежит еще тысячи километров! Просто я оставил его в гараже для небольшого ремонта…

— Ну понятно! Там домкратом над ямой приподнимут руль и соорудят под ним новую машину.

Скоу фыркнул, завел мотор и выехал со стоянки, направляясь на север.

Покинув пределы города, шоссе извивалось вверх и вниз между деревнями. Слева от них; среди густых зарослей деревьев, время от времени Поблескивал Зунд. Скоу сосредоточился на езде, и Нильсу не с кем было поговорить. Он думал об Ингер, в памяти мелькали эротические эпизоды. Такого с ним раньше не случалось. Нильс привык жить настоящим, заглядывая в будущее лишь постольку, поскольку это было необходимо, и мгновенно забывая прошлое как нечто оставшееся позади и не поддающееся изменению. Он скучал без полетов, это совершенно ясно; лишь теперь он как следует понял, что полеты были основным стержнем его жизни, вокруг которого вращалось все остальное. В последний раз он водил самолет… когда же это было? Еще до путешествия на Луну. Такое чувство, будто его давным-давно похоронили в служебных кабинетах и на этой грязной верфи. Недолгий перелет из Каструпа только раздразнил его. Кем он стал? Всего лишь пассажиром.