Кир Булычев - Глубокоуважаемый микроб Страница 30

В броневике было душновато и тесно. Граф уселся в обитое бархатом кресло, остальные устроились на ящиках с боеприпасами. Колонна медленно двинулась вперед.

Глянув в узкую смотровую щель, Удалов увидел, что могильщик и Тулия семенят вдоль шоссе, заглядывая в боевые машины. Удалов облегченно вздохнул. Теперь оставался пустяк – избежать прямого участия в конфликте с поставщиками.

– Значит, – Удалов обратился к графу, – все предприятия на вашей планете такие… автономные.

– Каждое блюдет свои интересы, – согласился собеседник. – Интересы расширенного воспроизводства. Иначе наступит анархия.

– А за пределами ваших замков…

– За пределами – моральная пустота, – резко ответил граф.

– Общественность! – воскликнул, поморщившись, адъютант.

– Пресловутая якобы общественность, – уточнил граф.

Броневик подпрыгивал в рытвинах, пыль пробивалась в щели.

– А впрочем, – граф лукаво улыбнулся, – нет худа без добра.

Они с адъютантом засмеялись, и тут же граф пояснил:

– Почему мы едем за поставками именно сегодня? Потому что гарнизон противника сильно ослаблен. Разведка донесла, что вчера при попытке отравить для заводских нужд последнее в этих краях озеро мелиоративный батальон Главтяжлитейпрокатлиста попал в засаду, устроенную так называемой общественностью соседнего города.

– Исторически объяснимо, – вмешался адъютант. – Может, в учебнике читали: конфликт между городами и баронами?

– Это было при феодализме! – резко оборвал его граф. – Мы же вырвались далеко вперед.

И он похлопал пухлой ладонью по рукояти пистолета.

– И что же было дальше?

– Прокатлист подтянул основные силы. С ночи идут упорные бои на берегах озера. И пока они конфликтуют с общественностью, мы ударим в тыл! – торжествующе воскликнул граф. – В этом наша стратегия!

– Вы добудете прокат и будете из него делать броневики, чтобы добывать прокат и делать броневики? – постарался осмыслить ситуацию Острадам.

Но граф игнорировал вопрос длинноволосого карлика. Он приподнялся и смотрел в щель – видно, цель похода была уже близка.

Вдруг впереди послышались грохот, выстрелы, лязг и визг тормозов. Адъютант начал задавать вопросы в рацию, но рация лишь трещала и ничего не выдавала в ответ.

– В разведку! – крикнул граф.

Адъютант шумно вздохнул. Автоматчик открыл дверцу броневика и первым выскочил на шоссе. Адъютант последовал за ним. И тут же в открытую дверь влетело несколько небольших белых снарядов.

«Все! – мелькнуло в голове Удалова. – Конец!»

Он бросился на пол. Сверху на него навалился визжащий граф. Но взрыва не последовало. Лишь легкий треск, заглушаемый криками… И страшная вонь…

Удалов попытался освободиться из-под графской туши. Прямо перед глазами было что-то знакомое… Конечно же! Разбитое тухлое яйцо.

Дышать было невозможно. Все новые тухлые яйца и иные некогда съедобные, а ныне разложившиеся предметы влетали в дверцу броневика. Граф сполз с Удалова и, хрипя, рванулся к двери. Его туша застряла в ней, и это оказалось роковым для экспедиции. Покрытая плесенью, невероятно вонючая и скользкая палка вареной колбасы, выпущенная, как потом понял Удалов, из катапульты, установленной в засаде у дороги, поразила графа в переносицу, и он без чувств вывалился на шоссе.

Удалов с Острадамом, отделавшись малыми ранами, скатились в кювет.

Там скрывались остатки армии графства Главтяжпрокатконструкция. Рядом с ними, задыхаясь от миазмов, корчился адъютант.

– Кто это? – спросил у него любознательный Удалов. – Чья засада?

– Негодяи! – прохрипел адъютант. – Ничтожные выродки из Главмясяйцомолока!

– Сдавайтесь! – послышался голос, усиленный рупором. – Ваш граф в плену. Если не сдадитесь сейчас, задохнетесь!

– Пора сдаваться, – с горечью произнес адъютант.

– Но что им нужно? – настаивал Удалов.

– Наша боевая техника, – ответил адъютант, с поднятыми руками выползая из кювета. – У них ведь тоже есть поставщики и потребители…

– Бежим! – шепнул Удалов. – Пока они пленных считают…

И они с Острадамом быстро уползли в туман.

Через два часа, чуть не попав в центр боя между батальонами Главтяжлитейпрокатлиста и общественностью, чудом избежав трех засад и двух перестрелок, они вернулись к машине мгновенного перемещения.

Глава 21,

Еще один мир удалось увидеть на бегу. Преследователи буквально наступали на пятки.

Он был населен существами, склонными заниматься не своим делом.

Как раз возле того места, где Удалов с Острадамом высадились на планете, располагалось поэтическое издательство, где редакторами служили свинарки, а авторами были ассенизаторы. Редакторы же выкармливали свиноматок, а поэты чистили нужники. Но никого это не удивляло.

Чуть дальше путешественники увидели балетный театр, в котором танцевали бухгалтеры и дискоболы, потому что балерины были по горло заняты выведением слонов, в то время как погонщики слонов добивались успехов в теоретической алгебре. Все были при деле, все были страшно заняты, но все же Удалову посчастливилось: обнаружились люди, которые сооружали космический корабль. Со строителями удалось поговорить. Они даже показали тот корабль. Их детище оказалось пышным по форме и многоцветным. Строители клялись, что сооружение корабля будет завершено в ближайшие дни, и звали гостей присоединиться к созидательному труду. Но путешественники от приглашения отказались: строители космического корабля оказались по специальности кулинарами.

Несмотря на очевидную ненормальность такого перераспределения труда, тамошняя пресса и телевидение не уставали воспевать живописцев, что высиживали за пингвинов яйца, и врачей, отдававших все силы выпиливанию по дереву. Впрочем, в газетах трудились большей частью умельцы по гибридизации ананасов.

– Как же вы? – спрашивал Удалов у аборигенов.

– А то как же? – говорили некоторые.

Другие говорили:

– Еще как!

Но глаза Удалова открылись только после случайной встречи с бабусей, на которую он натолкнулся в густом кустарнике, когда пробирался обратно к машине мгновенного перемещения, таясь от преследователей.

Бабуся, по ее признанию, собирала лечебные травки для аптеки.

– И попадаются? – спросил Удалов.

– Откуда мне знать, – ответила бабуся. – Я председатель местного общества слепых.

– Разве вы не зрячая?

– А у нас в обществе все зрячие. Настоящие слепцы из луков стреляют. Но траву эту я не выношу, и, по мне, эти травинки все на одно лицо.