Юрий Самсонов - Стеклянный корабль Страница 30

***

Телефон на квартире Дамло поставили недавно, к нему надо было еще привыкать, и пока сержант соображал спросонок, что стряслось, пока добрался в темноте до аппарата, трезвон успел перебудить весь дом. Захныкали детишки в спальне, тихие старички - родители жены - забормотали за перегородкой, раскудахтались в курятнике потомки тех куриц, которых когда-то, едва не растоптал этот бегемот Биллендон своими башмачишами. Прежде чем снять трубку, Дамло скомандовал: - Тихо! - Все умолкло, не считая кудахтанья. - Полиция слушает. , Ночные звонки были редкостью: все здешние канальи знали, кто тут следит за порядком, Мог, конечно, позвонить новый постовой, на редкость бестолковый парнишка, запросить указаний насчет г-на Ауселя, снова появившегося в городе, и Дамло терпеливо эти указания давал, памятуя, как однажды, в начале своей службы, постовой запросил санкцию расстрелять г-на Ауселя на месте - хорошо, хоть догадался предварительно справиться у начальства! Мог позвонить г-н мэр, притворяясь перед собственной супругой, будто только что вернулся из служебной поездки, хотя уж Дамло-то в точности знал, откуда он явился, да и супруга знала. Но голос, прозвучавший в этот раз в трубке, Дамло знаком не был. - Сержант Дамло? - Он самый. - Бегите в гостиницу. Номер триста девятнадцать. Запомнили? Возможно покушение на убийство. - Эй вы!.. - начал Дамло, но в трубке уже звучали короткие гудки. Его никогда не пытались разыгрывать. Собеседник не шутит. Но какова наглость: "бегите!" Сколько раз просил мэра купить для участка машину. Нет средств!.. На гостиницу средства нашлись. Гостиница пустует, туристы не едут, далеко им, рекламы нету. Путеводитель выпустили в долг. Мэр говорит: будут новые налоговые поступления - будет реклама. А на машину, которая снится Дамло - юркую, новенькую, с сиреной, с мигалкой, - опять ничего не останется, топай, гордость города, гроза преступного мира, пешком! Так растравлял себя Дамло, влезая в форменные штаны, затягиваясь в ремни, пряча, в карман складную резиновую дубинку, грохоча сапожищами по лестнице, высекая подковами искры из мостовой на пути к гостинице. Он ворвался в вестибюль, глянул на часы, подумал с удовольствием, что машина, пожалуй, только задержала бы его понапрасну: на все - от первой пуговицы до пинка в гостиничную дверь. - не ушло десяти минут. Портье, конечно, дрыхнет, но сыщик? Почему здесь сыщик, какого ему лешего надо в гостинице посреди ночи? Сидит, наскрипывает карандашиком, лисья сиротка! Сыщик заспешил навстречу. Треугольный ротик в радостной улыбке, нахально протянутая рука; интересно, пожал ли ее кто-нибудь раз в жизни или нет, сейчас ее черта с два пожмут, Дамло скорее сдохнет, чем опакостится. - Мое почтение, сержант! Вы уже знаете?.. - Не стесняйтесь, - сказал Дамло, - выкладывайте! - Она инкогнито, - забубнил сыщик, указывая на потолок. - Прибыла в сопровождении... - Кража? - перебил Дамло. - Грабеж? Сыщик отшатнулся. - Господь с вами, сержант!.. Я же говорю: инкогнито, с высокой миссией... - Ах, черт! - рявкнул Дамло, досадуя на задержку и с отвращением глядя на сыщика. - Портье! Ключ от триста девятнадцатого! - Господин Дамло! - очнувшийся портье всплеснул руками. - Чем обязаны? - Разберемся! "Странно, - думал он, - портье дрыхнет, сыщик мямлит чушь, все спокойно..." - Нет ключа, - сказал портье. - Он выходил.., кажется, ключа не оставлял?., а пришел?.. "Проспал ты, - подумал Дамло. - Набрали лежебок! Где он только таких находит?" Весь персонал муниципальных служб набран был лично г-ном мэром из ведомых ему одному соображений. По мнению Дамло, вся эта шваль вообще ни для какой работы не годилась. - Я спрошу у горничной, - сказал портье, беря трубку кончиками пальцев, сморщенными, как у старой прачки. - Сию минуту! Сверху послышался крик, который в уголовной хронике назвали бы душераздирающим. - Это она! - сказал, бледнея, портье. - Горничная. Припадок, наверное, с ней бывает! "Уж бывает, - подумал Дамло. - Устроили богадельню для калек и лентяев за счет города! Плати, Дамло, плати горничной, плати этому портье, плати барышне за конторкой - ей надо на маникюр, плати клерку, пусть считает доходы, которых нет, плати директору - у него жалованье-то побольше, чем у тебя! Всем плати, а машину тебе не купят, и званье хотя бы полицейского комиссара или там медалька "За заслуги" никто не подумает хлопотать. Грейся, славой, не спи ночами, греми сапогами по голой лестнице. Ковер был, прибрали для экономии, где-то лежит, ждет туристов, а тем временем едят его мыши, потому что вот тут было здоровенное сальное пятно, почистить шиш догадались. А может, уже его и сплавили. Директор-то малый не промах, да и за портье, если по карточке, водились когда-то грешки, верно, по другой части, но тем не менее. Не помешает наличие ковра проверить... Бабенку эту, горничную, жаль: куда ее денешь? Но если наедут туристы - скандал..." Он крикнул с площадки вниз, в запрокинутое мучнистое лицо портье: - Никого не выпускать! Вызовите Эстеффан а! В коридоре свистал сквозняк: окна оказались распахнуты с обоих концов. Как запятая, виделось издали тельце горничной на ковровой дорожке. Дамло рванулся было к ней, однако номер 319, как он понял по табличкам, находился в противоположной стороне, заглянуть туда - дело минутное...

***

Когда он, спотыкаясь, возвращался, лестничное эхо донесло гул голосов. Дамло приказал себе подтянуться и заспешил к горничной. Было похоже, что она ползла, прежде чем потерять сознание. Дамло в который раз удивился, как трудно поднимать даже тощих, когда они без памяти. Возьмешься за руку - тянется тестом. Но у него был навык; а уж погрузив бабенку на плечо, он и вовсе не чувствовал веса ноши. С ней-то, просто, сейчас на диванчик ее - и воздуху, воздуху, пускай портье помашет полотенцем, пускай потрудится раз в год, ключарь, поганка, моргун, вон что делается в ихней паршивой гостинице! Теперь возись с этим делом, Дамло, выкручивайся, еще неизвестно, как выкрутишься: убийств в твоей практике не наблюдалось. Нет никаких условий для работы: надо бы все обшарить, посты, чтобы муха не пролетела, а тут один как перст!.. Из лифта вывалилась целая толпа - Эстеффан с чемоданчиком, сыщик черт его не берет, портье с целью якобы показать дорогу и - только этих еще не хватало! - репортер с оператором, почуявшие поживу. Увидев Дамло с его ношей, публика опешила и попятилась, но тут же засверкали фотовспышки. - Сыщик, - сказал Дамло, - с какой поры вы тут торчите? - Могу сказать точно, - сыщик полез за книжечкой. - После! - остановил его Дамло. - Портье, кто жил в триста девятнадцатом? - Он спрашивал это на ходу. Пришедшие кучкой следовали за ним. Портье испуганно скорчился и забормотал что-то но слишком внятное, из чего, однако, следовало, что он не виноват. Приезжих так мало!., господин директор.., книга.., сейф... Ключи у господина директора, он же... - Короче! - Не записали! - содрогнувшись, признался портье. - Тихий, не безобразит, плату внес.., слава богу! - Вот именно! - саркастически произнес Дамло, открыв дверь номера 319 и шагнув в сторону. Г-н Эстеффан взвизгнул. Носик частного детектива покрывался испариной. Портье зеленел. Оператор - здоровый мужик - мешком съехал по стене на пол. Один репортер, видать, бывалый не был потрясен представившимся зрелищем. Да и чего тут особенного: никаких повреждений, даже крови не видать! Если бы не телефонный звонок, предупредивший Дамло, он сам не считал бы, что имеет дело с убийством. - За дело, господин Эстеффан! - приказал Дамло. - Портье, полотенца! Войдя в свободный номер напротив, он обрушил горничную на диванчик, выхватил из рук портье мокрое полотенце и принялся, размахивать им над помертвелым лицом женщины. Изредка оглядываясь, он видел в раскрытую дверь номера 319 спину склоненного г-на Эстеффана с завязанными на ней тесемками докторского халата.