Ричард Матесон - Путь вниз Страница 30

Живет в коробке из-под сапог! Сексуальные способности без изменений!

Скотт быстро закрыл глаза. Если бы у него была акромикрия. Тогда, по крайней мере, его оставило бы мужское желание, которое росло с каждым днем и уже сейчас казалось сильнее, чем до болезни. Иначе и не могло быть, потому что уже слишком давно не было освобождения от семени. Он больше не мог находиться рядом с Лу. Желание жгло, и с каждым днем его пламя разгоралось все сильнее, обрекая Скотта на неописуемо ужасные мучения и обостряя все страдания.

Скотт не мог разговаривать об этом с Лу. В ту ночь, когда она сделала ему недвусмысленное предложение, он почувствовал себя едва ли не оскорбленным, понимая, что для него на сексуальной близости с нормальной женщиной поставлен крест.

Смеюсь над гомиком!Смеюсь я до упаду!

Вжав голову в плечи. Скотт поежился на скамейке. Щурясь в темноту, он разглядел неподалеку от себя три темных силуэта. Тонкие голоса подростков выводили песню.

Жизнь моя – блуждание в потемках.Я заблудился, только что родившись.

«Юнцы, – подумал Скотт, – поют, растут и принимают это как должное». Он с черной завистью смотрел на них.

– Эй, да я вижу, там малыш какой-то, – сказал один из юнцов.

Поначалу Скотт не понял, что речь идет о нем. А когда понял, от волнения жестко сжал губы.

– Интересно, чего он там делает?

– Можа, он…

Остальное Скотт не расслышал, но по взрыву гогота догадался о том, что было сказано шепотом. Не без труда он сполз со скамейки и двинулся обратно к асфальтовой дорожке.

– Эй, да он уходит, – сказал один из ребят.

– Может, повеселимся немножко? – предложил второй.

Скотт сильно испугался, но гордость не позволила ему броситься наутек и он продолжал идти ровным шагом. Сзади шаги юнцов участились.

– Эй, куда идешь, малыш? – спросил один из них. – Ишь, раскочегарился, как на пожар.

Все трое прыснули со смеху. Скотт дрогнул и ускорил шаг. Парни тоже прибавили шагу.

– Похоже, мы малому не нравимся, – сказал один.

– Ну, это нехорошо, – добавил второй.

Для Скотта это была погоня. Он чувствовал, что внутри у него вот-вот что-то оборвется. Броситься бежать? Нет, только не от троих юнцов. Каким бы маленьким он ни был, улепетывать от троих юнцов – это не для него.

Ступив на склон, который вел к асфальтовой дорожке, Скотт быстро оглянулся. Парни нагоняли его. Он видел огоньки их сигарет, похожие на подрагивающих в воздухе светлячков.

Скотт еще не дошел до дорожки, когда парни догнали его. Один из них схватил его за руку и потянул назад.

– Отпусти, – процедил Скотт.

– Эй, малыш, куда идешь? – спросил державший его за руку парень. Голос у него был нахальный, с потугой на фамильярность.

– Я иду домой, – ответил Скотт.

На вид парню было лет пятнадцать-шестнадцать. На голове у него сидела бейсбольная кепка. Его пальцы крепко вцепились в руку. Скотту не было нужды смотреть на лицо парня, он почти угадывал его – худое, неприятное, прыщавое; из угла маленького, почти безгубого рта свисала сигарета.

– Малыш говорит, что идет домой, – сообщил парень.

– Неужто? – переспросил другой.

– Ого-го, – протянул третий, – это что-то.

Скотт попытался пройти, растолкав парней, но тот, что был в кепке, оттащил его назад в кружок.

– Малыш, ты лучше этого не делай, – сказал он.

– Нам не нравятся шустрые малыши, правда, ребя?

– Не-а, не нравятся. Да он такой неопытный. Нам такие не нравятся.

– Отпустите меня, – проговорил Скотт, и его неприятно поразила дрожь в собственном голосе.

Парень в кепке отпустил его руку, но крут не разомкнулся.

– Познакомься с моими приятелями, – сказал тот же парень. Лица его не было видно. В мерцании огонька сигареты Скотт увидел лишь бледную щеку да блестящие глаза. К нему наклонилась черная, сливающаяся с темнотой фигура.

– Это Тони. Скажи ему «здрасте».

– Мне надо домой, – сказал Скотт, подавшись вперед.

Парень толкнул его назад.

– Э, да ты непонятливый, малыш. Ребя, малыш плохо понимает, – он старался говорить ласково, тоном правого.

– Малыш, ты че, не понимаешь? – спросил другой парень. – Это забавно, а? Малышу надо бы быть попонятливее.

– Ты дурак забавный. А теперь…

– Эге-ге. Малыш считает нас дураками забавными, – вступил парень в кепке. – Слышите, ребя? Нас! – заигрывание исчезло из его голоса.

– Покажем ему, как мы любим забавляться.

Скотт почувствовал холод внизу живота. Не в состоянии побороть страх, он окинул взглядом парней.

– Послушайте, меня ждет мама, – сказал он, вздрогнув от звука собственного голоса.

– Хо-хо-хо, – протянул парень в кепке. – Мама ждет. Бог ты мой, во досада, а, ребя?

– Я сейчас расплачусь, – сказал другой. – Ой, мамочки, ой, я уже плачу.

– И он злобно захихикал.

Третий парень заржал и игриво ткнул своего дружка кулаком в плечо.

– Живешь недалеко, малыш? – спросил парень в кепке и выпустил дым Скотту прямо в лицо. Тот закашлялся. – Эге, да малыш кха-кхакает, – произнес парень, пытаясь передразнить Скотта, – задыхается и кхакает. Во досада-то.

Скотт попытался еще раз протиснуться через парней, но его уже грубее, чем в первый раз, опять отпихнули назад.

– Не делай этого, – предупредил парень в кепке. Его голос опять стал добрым и дружелюбным.

– Нам вовсе не хочется обижать тебя, малыш, правда, ребя?

– Не-а, конечно, нам не хочется, – поддержал другой.

– Эй, давайте посмотрим, нет ли у него каких деньжат при себе? – сказал третий.

Скотт почувствовал сильное напряжение внутри от соединения возросшего гнева и детского страха. Гнев доставлял ему теперь еще больше неприятностей, чем прежде. Из-за своей болезни он стал меньше и слабее, и поэтому у него не было сил излить этот гнев.

– Да-а, – произнес парень в кепке. – Ага. А у тебя есть шуршащие, малыш?

– Нет, – ответил Скотт раздраженно. И ахнул, потому что парень неожиданно ударил его по руке.

– Не говори со мной так, малыш. Не люблю шустрых.

Страх опять стал сильнее гнева. Скотт понял, что ему надо вести себя иначе, чтобы выпутаться из этой ситуации.

– У меня нет никаких денег. – Шея у него начала затекать от того, что, глядя на парней, он все время стоял с задранной головой. – Мне мама денег не дает.

Парень в кепке повернулся к своим дружкам.

– Малыш говорит, что мама ему совсем денег не дает.

– Подлая сука! – выругался другой.

– Да я ее по дешевке… – сказал третий, резко задвигав взад-вперед бедрами.

Парни громко рассмеялись.

– Эй, слышь, малыш, – сказал парень в кепке, – скажи своей мамаше, что Тони ее по дешевке того-самого.