Александр Усовский - Переход хода Страница 30

Одиссей снисходительно ухмыльнулся.

— Сказано — значит, сказано. Я думаю, мы этих систем водоочистки ещё не один десяток продадим — там я своё и наверстаю.

Васил кивнул.

— Зацепвам51. Хорошо. Когда ты за ними поедешь?

Одиссей пожал плечами.

— А чё тянуть? Завтра и сгоняю.

— В Польшу? — удивилась Ирина.

Одиссей улыбнулся.

— Да нет, в Сливен, там у моих знакомых на складе есть несколько комплектов этого оборудования. Один комплект — двести двадцать ящиков. Надо будет найти машину из Сливена в Стамбул; Васил, ты какие-нибудь транспортные фирмы в Сливене знаешь?

Генеральный директор почесал затылок.

— У меня там есть друг, Богомил Стоянов — он занимался грузовиками. Я ему вечером позвоню.

Одиссей кивнул.

— Позвони. Мне нужна не фура с полуприцепом, а машина поменьше, где-то кубов на сорок-пятьдесят; груз наш будет весить где-то тонн шесть, так что большой автопоезд нам в принципе не нужен.

Бенчев кивнул.

— Понял. Поговорю. — А затем, подняв рюмку с мастикой, чуть виновато улыбнулся и спросил:

— Натрясквам се52?

Одиссей кивнул.

— Можно. — И, старательно делая вид, что недавнего неприятного разговора не было, спросил, повернувшись к госпоже Бенчевой: — А ты, Ира? Поддержишь старых алкоголиков?

Хозяйка квартиры немного смущённо кивнула.

— Давай. Саня, ты на меня уж не сердись — но если делать дела, так хоть не за три копейки, правильно я говорю?

Одиссей молча кивнул. Да, если уж делать дела — то хотя бы знать, что стоит на кону, здесь госпожа Бенчева, как никогда, права. Слава Богу, она не знает, ЧТО действительно пойдет в Турцию под флагом фирмы "Олена Трейдинг"…

— Ну?

— Умерла. Окончательно и бесповоротно. Поляки вчера вечером предали огню тело, а сегодня комиссариат полиции в Рембертове вышлет извещение о смерти госпожи Бондаренко-Шуман-Кригер в Москву и Берлин.

Генерал облегченно вздохнул.

— Ну что ж, царствие ей небесное. Покойница когда, по твоим планам, должна место дислокации сменить?

Левченко пожал плечами.

— После старого Нового года планируем. Документы у неё уже на руках, квартиру в Минске мы ей купили — на новый паспорт, Саньку в школу Володя Петкевич, мой однокашник по высшей школе, обещал пристроить.

— Легенда?

— Семья московского коммерсанта средней руки устала от московского ритма жизни; денег накопили, теперь хотят пожить в европейской тишине и комфорте, но чтоб без языкового барьера.

Калюжный кивнул.

— Логично. Ей там работу нашли?

Подполковник удивлённо глянул на шефа.

— Зачем? Сама найдет — Минск не Москва, там народ попатриархальней, без закидонов. В туристическую фирму или в отдел экспорта какого-нибудь концерна её возьмут без проблем — с её-то знанием языков…

Генерал покачал головой.

— А вот знание языков я бы, на твоём месте, в актив для Герды не заносил — скорее уж в пассив. И работку ей надо попроще, потише, помалозаметней — желательно вообще куда-нибудь в мелкие муниципальные чиновники её записать. Твои друзья белорусские смогут это устроить?

— Смогут. — Левченко почесал затылок. — Насчёт языка я что-то лопухнулся, это точно. Хорошо, попрошу Володю и работёнку нашей изгнаннице подыскать.

Калюжный кивнул.

— Гут. Теперь — что слышно из Болгарии?

— Десятого наш парень загрузил систему очистки воды — двести с лишним ящиков — оформил груз на сливенской таможне — там у ребят Третьякова есть надежные контакты — и одиннадцатого вечером пересек болгаро-турецкую границу. Сегодня утром доложился из Стамбула — всё пока штатно.

— Растаможились?

Левченко едва заметно улыбнулся.

— Курд наш оказался на высоте. Фуру с грузом даже на таможню не пришлось волочь — он взял документы, отвёз на пункт оформления, и вернулся уже со всеми нужными печатями. Сейчас наши ящики на складе, арендованном фирмой "Битлис Иншаат" в районе Гази-Осман-паша.

— Хорошо. Под каким прикрытием они повезут наш груз дальше?

Подполковник пожал плечами.

— Одиссей докладывает, что они с этим Сарыгюлем сейчас прорабатывают варианты доставки. Надеется к завтрашнему вечеру что-нибудь измыслить.

Генерал покачал головой.

— Ты ему отпиши — пущай шибко-то не торопится. Спешка она, сам знаешь, где нужна. А в нашем деле поспешишь — людей насмешишь! Тем более — за такие кунштюки в Турции виновных к стенке ставят; мы уже потеряли в этой операции Серёгу Гончарова, и я не хочу, чтобы наше управление и дальше кровью умывалось. Слишком дорого нам тогда станут эти ракеты…

Левченко возразил:

— Это понятно, спешка здесь крайне опасна. Но и держать ТАКОЙ груз в Стамбуле — чревато…

Калюжный вздохнул.

— Тоже верно. Ладно, как только наш парень отпишет — сразу ко мне. Какую вы, кстати, систему связи установили?

Левченко улыбнулся.

— Ведрич составил график появления в Интернете наших новых адресов — на каждые следующие сутки новый. Одиссей там, в Стамбуле, когда ему нужно отправить сообщение, регистрирует новый адрес, и отсылает с него сообщение на дежурный наш.

— Получается, каждый день — новая пара адресов? Ведрич придумал?

Левченко кивнул.

— Он. В этом случае засечь, а уж тем более — проследить адресатов — практически невозможно. Плюс к этому он может, в случае острой необходимости, позвонить на мой оперативный в Бухаресте.

— Хорошо. Ладно, иди, работай. Как только что-нибудь получишь — сразу извести меня, не важно, в какое время суток. Хоть ночью, хоть на рассвете, хоть на приёме в Кремле — но я должен знать, как идёт операция. — И генерал, раскрыв пачку "Честерфилда", достал сигарету, несколько раз щёлкнул зажигалкой — и, выпустив клуб голубоватого ароматного дыма, добавил: — Сообщи незамедлительно!

Подполковник про себя подивился — ого! Беспокоится Дед! Таким он его давненько не видел, года три уже, наверное. Впрочем, чего греха таить, и сам подполковник с некоторым замиранием сердца следил за движением этого Груза — понятное дело, впервые за столько лет мы не просто отвечаем на удар — а наносим его сами; есть о чём беспокоиться и тревожиться…

— Спокойно! У меня двоюродный брат Сами в Киркуке есть. Он бумаги сделает. Это пустяки! Нет проблем! — Господин Сарыгюль небрежно махнул рукой.

Одиссей вздохнул. Восток — дело тонкое, прав был товарищ Сухов…. Немудрено, что во всех русско-турецких войнах верх неизменно брали соотечественники Одиссея — с таким отношением к делу, как у турков, провалить его, пусть даже самое простое — раз плюнуть. Тут даже Суворовым или Румянцевым не надо быть — главное, не мешать здешним жителям самим совершать ошибки.