Надежда Первухина - ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕВСТВЕННИЦА Страница 30

– Вибутяне тут ни при чем,- ответил я.- Ты не вали всю напраслину со своей нечесаной головы на их лысые. Правда, вот Тонтону Макуту стоило бы рога поотшибать. Не разобрался, сунул в яму… А ведь я как лучше хотел! Я же не мог спокойно смотреть, как змея спускалась на шею Агати-Бобо!

– Змея, говоришь? - раздался тут еще один голос над местом моего скорбного заточения.

…Я поначалу было подумал, что это говорит мой знакомец крокодил. Ну, тот самый, Шлепающий По Болоту. Когда богиня Ар тут только появилась, он удрал в неизвестном направлении - почел за лучшее для себя с клыкастой небожительницей не связываться. А теперь, как почудилось мне, собрался со своим крокодильим духом и вернулся. Но я ошибся.

А потом понял, что ядовитый воздух ямы бесповоротно свел меня с ума. Потому что в здравом уме никакой нормальный человек не может зреть перед собой улыбающуюся морду натурального розового слона.

– Беда,- прошептал я, слабея и в полном изнеможении опускаясь на свою вонючую подстилку. Даже когда я, будучи студентом Орловского института культуры, пил с однокурсниками политуру в общаге, таких масштабных глюков у меня не было. Максимум, кого видел - белочку на руке. Рыжую, пушистую, с глазками-бусинками. Сидела тогда, помнится, сволочь, на моем запястье и умывалась… А тут слон…

– Зачем пожаловал, Ндунги? - крайне нелюбезно обратилась к розовому слону богиня Ар, и тут я прозрел и все вспомнил. Ну конечно! Розовый слон есть не кто иной, как местное божество оптимизма и самогоноварения! И значит, это не галлюцинация! И значит, я еще нахожусь в здравом уме.

Относительно здравом, конечно.

– О боже Ндунги! - возопил я ликующе.- Как ты вовремя!

Но розовый слон божественного происхождения этого вопля не услыхал. Потому что в данный момент препирался с богиней Ар.

– Зачем явился? - хорохорилась клыкастая богиня.- Раз он преступник, значит, мой человек. Я теперь буду душой утешаться, зная, что не одна такая отрицательная по здешним джунглям брожу. Давай возносись отсюда по-хорошему, преславный Ндунги!

– И не подумаю,- ответствовал розовый слон, погрозивши богине ярко-розовым хоботом.- Во-первых, человек этот не настолько преступен, как тебе того бы желалось, коварная богиня. Погоди, ответишь ты еще за свое паскудство на Сонме богов… А во-вторых, этот человек также и мой самый почтительный поклонник.

– С каких это пор? - взвилась Ар.

– С тех самых, как он тут, в племени, выпил первую чашу хмельного,- твердо отрезал Ндунги.- Сама знаешь, все, кто этим делом не брезгует, мои люди. Эй, скорбный смертный, не робей! Ты всегда был верным моим рабом, а потому проси у меня, чего хочешь!

– В разумных пределах, я полагаю?

– Само собой,- ухмыльнулся розовый слон.

И тут меня осенило.

– Ндунги,- медленно произнес я,- как ты со своей божественной точки зрения считаешь, дружба - это святое дело?

– Еще бы! - прогудел розовый слон.- Друзья, да еще такие, кто не устает подкреплять свою дружбу обильными возлияниями, всегда находятся под моим особым покровительством.

– Ага,- сказал я.- Так вот. Знаешь, боже Ндунги, есть у меня хороший и верный друг. Сколько мы с ним совершили тех самых обильных возлияний - даже и вспомнить невозможно. Одна печаль - друг мой сейчас очень далеко от меня. А если бы он был здесь, уж как-нибудь исхитрился меня вытащить и из этой ямы, и из этой ситуации. Пошли ему весть от меня, а, Ндунги?

– Толково,- похвалил меня розовый слон.- А далеко друг?

– Очень далеко. Страна такая есть - Россия. Слыхал?

– Я слыхал,- добавился в этот сюрреалистический спектакль еще один голос. Только этот голос был какой-то склизкий, болезненный и зеленый, если можно так сказать о голосе. От такого голоса у меня сразу голова заболела, прямо как с похмелья.

– Камратий! - воскликнул бог Ндунги.- А ты-то откуда знаешь о России?

Тут я имел счастье воочию лицезреть неизменного соратника бога Ндунги - бога похмельных сожалений Камратия.

– В России много пьют,- сказал Камратий.- Но пьют неумело, отчего про многих допившихся до зеленых змей говорят, что к ним пожаловал Камратий.

– Кондратий,- машинально поправил я из своей ямы. У меня появилось стойкое ощущение, что в ближайшие часы скучно и одиноко мне не будет. Если у моего узилища толпится уже трое местных богов, это о чем-то говорит.

– Вот-вот, и я говорю - Камратий,- согласился зеленый змей.- Но мы сейчас не об этом. Скажи, смертный, страдающий в яме забвения, ты хочешь, чтобы мой брат Ндунги связался с твоим русским другом и передал ему твои мольбы о помощи?

– Совершенно верно! - воодушевился я.- Найдите человека по имени Викентий Вересаев, он в Москве живет, я сейчас адресок продиктую…

– Вот наивный,- отмахнулся Ндунги.- Будем мы его по адресу искать, как же! Ты нам лучше особые его приметы назови.

Я призадумался. Потом вспомнил.

– Особая примета у него только одна. Его Царь Алулу, да воссияет он и да потопчет, частью своей царско-небожительной силы наградил. Так что я готов поставить ящик водки на то, что Викентий теперь занимается колдовством или на крайний случай целительством, кошмарно разбогател, зазнался и потому совершенно забыл о своем лучшем друге, который в данную минуту загнивает на дне гнусной африканской ямы!

– Нытик,- презрительно отнеслась ко мне богиня Ар.

– Зараза,- без должного благоговения парировал я.

– Ладно,- встрял в эту нравственную дискуссию бог Ндунги.- Я тут вот что подумал… Выполню я твою просьбу, Степан, иначе именуемый Этано. Силой своего небожительного могущества я найду твоего друга и отправлю ему весть о твоих страданиях.

– Акачиков будешь посылать? - со знанием дела поинтересовался у Ндунги Камратий.

– А то кого же? Ох, правда, обойдутся они мне недешево! Где Африка и где Россия…

– Акачиков в этой ситуации недостаточно,- прозвенел хрустальным фужером новый голос.

Четвертый! Четвертый небожитель присоединился к компании, толпящейся у моей многострадальной ямы.

Точнее, небожительница. Стройна, смугла, вся сверкает золотой пудрой, и бритая голова ее украшена тяжелой короной из алмазов. О, Манюнюэль, богиня сладострастия! Только тебя мне тут и не хватало! Я же почти месяц в яме! Мне женщины даже уж и сниться перестали!

– О Манюнюэль, пощади несчастного заключенного! - взмолился я.- Вытащи меня из этой ямы! Я тебе новый храм построю!

– Пощадить я тебя могу,- мелодично, как полифония телефона «Сименс», отвечала благословенная Манюнюэль.- А вот вытащить не могу, не небожителей это дело. Лучше я подумаю вместе с Ндунги, как нам поскорее сюда друга твоего из далекой страны России доставить.

И она, более не обращая на меня внимания, заговорила с розовым слоном о том, что акачики нынче плохо уродились - значит, их явно недостаточно будет для того, чтобы подать весть моему другу Викентию,- что для проведения сей сложной операции нужно обязательно найти какую-то подходящую душу. И желательно, чтобы это была душа женщины… Словом, началась обычная их божественная трепотня. Поначалу я вслушивался в гомон небожительных голосов, решающих мою горькую судьбу, а потом перестал. Ар возражала Манюнюэль, Камратий препирался с Ндунги, Ндунги угрожал Ар, Манюнюэль за что-то допекала Камратия… В конце концов мне стало представляться, что это не небожители, а просто четыре разнокалиберные мухи жужжат где-то высоко у меня над головой, и я понял, что сплю.