Дмитрий Хабибуллин - Тот День Страница 30

«На кухне», — понял он.

Спускаться вниз было опасно, и Шторн подавил желание броситься к ребятам, которых когда-то сам пеленал. Что произошло, Арнольд не знал, но был уверен, что попадись он на глаза своим внучкам — случится беда. В большом дубовом шкафу, что стоял у изголовья дивана, вот уже лет десять пылилась без надобности его старая берданка. Оружие было антикварным, но когда-то работало исправно. Линейную винтовку драгунского типа в далекие советские времена подарил ему один хороший генерал. Тот веселый толстяк уже давно удобрял землю, но его подарок Арнольд сохранил. Большим поклонником охоты он никогда не был, да и не слыл он хорошим стрелком. Просто, будучи помоложе, Арнольд любил бывать в лесу. Особенно по осени, когда природа окрашена в золотые цвета, а под ногами так приятно шуршит листва. За всю свою жизнь он подстрелил всего несколько куропаток, и, судя по жесткости сваренного в тот же день мяса, птицы по своим пернатым летам были ему ровесниками.

Старая винтовка легла в защитные перчатки Шторна, и даже слегка прихватило сердце, когда он понял, что за охота ему предстоит.

Сергей, первый из двух близнецов, погиб быстро. Арнольд спустил курок, и свинец пробил макушку поднимающегося по лестнице юноши. Тело молодого лейтенанта отбросило назад и словно набитая ватой кукла, скатился он по ступенькам.

Не успел старик передернуть затвор, как второй внук с таким же безобразным оскалом пришел на смену братцу. Последовал выстрел, но удача на этот раз Арнольду не улыбнулась. Свинец лишь слегка царапнул плечо Алексея, от чего тот, только быстрее начал карабкаться вверх.

Арнольд и в молодости не был особо проворным, а к старости тело и вовсе перестало его слушаться. К тому же, движения сильно сковывал РЗК. Поэтому, когда Леша, обнажив резцы, взбежал по лестнице, старик не успел вовремя ретироваться. Мощный нечеловеческий удар отбросил Шторна к окну. В глазах все поплыло, и, ударившись головой о подоконник, Арнольд убедился, что не зря достал защитный костюм. Ожидая нового удара, Шторн зажмурил глаза, но ничего подобного не произошло. Обернувшись, старик застал своего внука за странным занятием. Сжимая рукоять табельного пистолета, Алексей с недоумением смотрел в черноту спускового канала. Юноша поднял глаза, и Арнольд прочел в них вопрос.

— Это я? Я напал на тебя? — Повторил Леша вслух.

И раздался выстрел.

Тела внуков Арнольд Шторн трогать не стал. Причину их помешательства он не знал, и любой контакт с носителями нужно было исключить. Глаза старика слегка намокли от слез, но почему-то за внуков он сильно не переживал.

«Может так будет лучше, — подумал он тогда. — Для них это освобождение».

Оставаться дома было небезопасно и на возникший вопрос: «так куда же идти?», в голове закоренелого атеиста почему-то родился довольно странный ответ.

— Храм Дмитрия Донского, — тихо произнес Шторн.

Арнольд знал статистику безопасных построек. Знал он и то, что по каким-то причинам церкви реже страдают от землетрясений, наводнений и прочих стихийных бедствий. К тому же, в Шаталово построек из камня было немного, а подвальные и кладовые помещения храма могли хорошо спрятать старика на время. Полтретьего показали настенные часы Арнорльда, когда аккуратно перешагивая через тела молодых людей, он спустился на первый этаж и вышел из дому.

Из припасов старый немец решил взять только дополнительный комплект амуниции и немного еды. Тащить в руках немалого веса ящик защитных средств было тяжело. И несколько раз на пути к церкви подкатывало желание выбросить коробку к чертям. Но развитая старческая интуиция не позволила этого сделать. Он чувствовал, что комплект пригодится.

Церковь находилась в конце его родной улицы, на главной площади. Шел он как можно тише, что было непросто в громоздком костюме. Арнольд то и дело спотыкался, задевал разбросанный мусор, а его поступь в тяжелых сапогах была слышна за сотни метров. Но отчего-то никто на него не бросился и не принялся рвать на части. Улицы были пусты, и на пути к церкви лежало всего пара изуродованных трупов. Когда белые стены храма были уже совсем близко, Шторн услышал как смолкли сирены. Наступила непроницаемая тишина, а потом раздался взрыв.

Громыхнуло в районе аэродрома. И Арнольд понял, почему замолчали сирены. Ускорив шаг, старик направился к дверям храма. В десяти шагах от церковных ступеней Арнольд услышал крики людей. Звук приближался со всех сторон. От городских окраин. В тех криках не было оттенков человеческих эмоций. Страх смешанный с возбуждением и каким-то животным голодом — вот что слышал в утробных завываниях Арнольд. Когда громыхнуло второй раз, Шторн понял, что погнало людей в центр городка.

В небе над Шаталово обычно не было пусто. Дежурили Миги, службу несли и тяжелые СУ-24. Судя по глухим взрывам, что начались со стороны аэродрома, именно такой крейсер и начал заливать город огнем. Арнольд Шторн не был специалистом в области военной авиации, но, проведя полжизни с военными конструкторами, кое-что он понимал. На городок падали тяжелые Фаб-ы. Снаряды, вес взрывчатого вещества в которых достигал полутоны. На борту «воздушных крепостей» таких авиабомб было не меньше десятка и еще полсотни снарядов поменьше.

Когда за спиной старика хлопнули двери церкви, раздался третий взрыв, а затем еще несколько. Арнольд пожалел, что редко заглядывал в храм божий. План здания ему бы не помешал. Где-то совсем не далеко опять взорвалась бомба, и в ушах Шторна зазвенело. Времени на раздумья не оставалось, и, приметив одну из дверей по правую сторону от алтаря, Арнольд зашел внутрь. Помещение оказалось просторной кладовой.

«То, что нужно», — подумал Шторн, включая фонарик на шлеме скафандра.

Прижавшись к стене, тяжелый ящик старик бросил рядом. Он ждал, и верная берданка ждала вместе с ним.

— Ясно. А светильник — то зачем повесили? Зачем внимание недоброжелателей было привлекать? — перебил красочные воспоминания Арнольда Соколов.

— Не торопись, дослушай, — недовольно шикнул на полковника немец.

Где-то около четырех часов, в храм пробрался первый человек. За окнами их было немеряно, но в церковь, к недоумению Шторна, безумные люди не заглядывали. Когда две пули уложили мужчину в изодранной одежде, старик понял, что будут и другие. Солнце в ноябре заходило рано, и когда в храме пролилась первая кровь, косые лучи уже приобретали красноватый оттенок. Идея с лампой родилась сама собой.

— Я понял, когда тьма опуститься на землю, единственный огонек в обесточенном городе, будет моим гарантом.