Алексей Евтушенко - Стража реальности Страница 30

– Здравствуйте, – улыбнулся я в ответ. – Знаете, терпеть не могу изучать меню. Давайте поступим проще. Что вы можете мне посоветовать из горячих мясных блюд?

– Лучше всего у нас получается тушеное мясо с капустой, – быстро сориентировалась девушка, и это мне понравилось.

– Очень хорошо, – согласился я. – Значит, давайте его. Салат?

– Из свежих овощей. Помидорчики, огурчики…

– Хорошо, давайте. И пиво. Какое у вас?

– Есть датское «Туборг», есть сибирское «Золотой восход», есть наше «Старое московское».

– Светлое?

– Есть и темное.

– Холодное?

– Обижаете.

– Две кружки светлого. Одну «Золотой восход» и одну «Старое московское». Пока все. Пиво, если можно, сразу.

Девушка кивнула и отошла, а я закурил и достал из сумки книгу «Россия и Сибирь Казачья: две страны – одна цивилизация. Исторические очерки».

В общем-то, я уже догадывался, что в этой альтернативке за Уралом начинается совершенно иная страна, нежели у нас, но требовалось уточнить детали.

Автором книги значился некий Вадим Нестеров – «историк и журналист», как было сказано в аннотации, и еще в магазине, бегло просмотрев начало, я убедился, что стиль изложения меня вполне устраивает: с одной стороны, вполне живой и удобоваримый, а с другой – достаточно серьезный и предполагающий равные отношения между автором и читателем.

Особо углубляться в текст я не стал и уже в течение первой кружки пива (это оказалось сибирское «Золотой восход» – очень недурное) понял, что история России пошла в этом мире по иному пути в самом конце царствования царя Ивана Васильевича по прозвищу Грозный.

А именно в начале 80-х годов XVI века, когда Ермак со товарищи добился столь впечатляющих успехов в покорении земли Сибирской. Добиться-то он добился, да только в этой альтернативке хан Кучум оказал более серьезное сопротивление, и те победы, которые одержал Ермак в моем мире летом и осенью 1582 года, случились здесь позже – весной и летом 1583 года. И все. Этого вполне хватило, чтобы история свернула на иную дорогу. Иван Грозный умер, так и не дождавшись от Строгановых и самого Ермака известий о военных успехах в Сибири. Соответственно царь и пожаловать казака титулом «князя Сибирского» не успел. А затем началось Смутное время, когда всем, кто претендовал на трон московский, стало не до земель за Уралом.

Кроме самого Ермака Тимофеевича и всей его ватаги. Включая знаменитых атаманов Никиту Пана, Ивана Кольца да Матвея Мещеряка. Если верить тому, что было изложено в «Исторических очерках», эти лихие ребята довольно быстро сообразили, что после смерти Иоанна IV им предоставляется уникальный шанс стать основателями и властителями новой страны. Вместе с Ермаком Тимофеевичем, чей авторитет у казаков был непререкаем и без которого, как они отлично понимали, дело это великое было затевать бесполезно.

Таким образом, совершенно естественно сложился крепкий союз трех атаманов: Ивана Кольца, Никиты Пана и Матвея Мещеряка с целью воздействия на Ермака и его поддержки в достижении уже общих целей. Следует, пожалуй, отметить еще один важный факт: в этой реальности Никита Пан со своей дружиной не погиб в самом начале сибирского похода, а, наоборот, одержал ряд побед в стычках с отрядами Кучума – настолько важных, что с его мнением (как и с мнением Кольца и Мещеряка) Ермак не мог не считаться.

Где лестью, где уговорами, а где и прямым шантажом этой троице удалось добиться своего – Ермак загорелся фантастической идеей создания обособленной от остальной России Сибири Казачьей…

Тут мне как раз принесли горячее вместе со второй кружкой пива, и я отложил книгу. Тушеное мясо с капустой они и в самом деле умели готовить, и я на время забыл об окружающей меня удивительной действительности.

Вторую кружку пива я не допил. Сделал только пару глотков. И не потому, что «Старое московское» было хуже «Золотого восхода», нет. Просто оказалось, что с учетом тушеного мяса с капустой и салата, организму вполне достаточно одной кружки. Со смутным чувством сожаления отставив пиво в сторону, я заказал большую чашку кофе, закурил и снова принялся за просмотр «Исторических очерков».

И это им удалось!

Пока московская Русь корчилась в многолетней смуте, первоначальный отряд Ермака в пять сотен казаков да три сотни прочего, охочего до веселого дела люда вырос в 10-тысячное войско уже к 1587 году. И все благодаря грамотной, как теперь бы сказали, пиар-кампании, организованной ближайшими сподручными Ермака Тимофеевича.

И если с Дона, Волги да Кубани приходили казаки – те, кому хотелось погулять на бесконечных и неизведанных сибирских просторах, то из самой России бежали к Ермаку за Урал русские люди, утомленные кровавой неразберихой, в надежде обрести защиту, свободу, новые земли и, соответственно, новую счастливую и справедливую жизнь. Так вот и получилось, что к тому времени, как Москва разобралась со смутой, за Уралом практически родилось новое русское государство, основанное на уже вполне традиционной казачьей демократии.

Дальше, как я понял, пролистнув книгу, было много чего. И неоднократные попытки русских царей вернуть бывших холопов под свою руку, неизменно заканчивавшиеся поражением царевых войск и подписанием очередного «вечного» мира. И становление Сибири Казачьей – фактически первого в истории буржуазного государства (Оливер Кромвель в Англии начал свою революцию через тридцать лет после смерти в возрасте восьмидесяти с лишним лет атамана всея Сибири Ермака Тимофеевича Аленина). И совместные победные войны России и Сибири Казачьей против внешних супостатов. Таким образом, то мирясь до братских объятий и чуть ли не отмены границ, то ссорясь до крови, обе эти русские страны дожили до нынешнего времени и, судя по всему, чувствовали себя весьма неплохо.

Кофе в чашке не осталось ни глотка. Просто так сидящий в кафе человек, пусть даже он уже пообедал и даже за обед заплатил, всегда вызывает неудовольствие, а мне это было совершенно ни к чему. Я подозвал жестом девушку-официантку и заказал еще чашку кофе и пятьдесят граммов коньяка:

– Надеюсь, «Мартель» у вас настоящий?

– А разве бывает другой? – изумилась она.

– Нет, конечно, – быстро исправился я. – Это у меня такие дурацкие шутки. Не обращайте внимания, все хорошо, спасибо.

«Мартель» действительно оказался настоящим, и данное обстоятельство добавило жирный плюс к моей оценке этого мира. И хотя пить коньяк после пива наверняка и здесь считалось моветоном, чувствовал я себя прекрасно и решил, что подобное нарушение приличий вполне могу себе позволить.

«Очень интересно, – размышлял я между глотком коньяка, кофе и сигаретной затяжкой, – фактически две России. Случай во Внезеркалье не первый – достаточно вспомнить альтернативку № 2, где в 1921 году в результате Гражданской войны на юге бывшей Российской империи образовалась Великая Россия со столицей в Ростове-на-Дону. И это государство до сих пор граничит с тамошним СССР, который, между прочим, благодаря вовремя проведенным реформам до сих пор жив и относительно здоров… Да, есть прецеденты, как видим, есть. Но все равно случай уникальный. Хотя бы потому, что разделение произошло больше четырех сотен лет назад. А это, судари мои, срок весьма серьезный. Для чего? Да хотя бы для того, чтобы единый некогда народ превратился, по сути, в два. Недаром ведь жители Сибири Казачьей называют себя чаще сибирянами, нежели русскими, как раз имея в виду то, что между ними и жителями России была и есть существенная разница. Интересная, между прочим, особенность. У нас ведь тоже есть понятие сибиряк – то есть житель Сибири. Но это «свой», русский житель. А вот в слове «сибирянин» уже слышится отчуждение и даже прямое указание на то, что это обитатель другой страны. И даже чуть ли не другой планеты: сибирянин, англичанин, марсианин… Нет, русский язык не обманешь, он всегда точно определяет и предмет, и явление. Сибирь – часть России? Значит, там живут сибиряки. Отдельное государство? Сибиряне.