Иван Наумов - Мальчик с саблей (сборник) Страница 30

Надо сказать, что мама не продала дом в Африке. Вдруг мы захотим вернуться, объясняет она. Дом – это всегда дом. А мы не стеснены в средствах. Где-то там, в пятистах световых годах, медленно оседает пыль в полумраке за закрытыми ставнями. Мы можем вернуться туда в любой момент, говорит мама, не уточняя, что за пятьдесят лет существования колонии Техно никто не прилетал обратно на Землю.

Мама умрет двенадцать лет спустя, не вынеся вынужденной разлуки. Я узнаю об этом от человека, чье имя и так связано слишком со многими событиями – моей личной жизни и истории планеты Фиам. Позже, гораздо позже я приду к выводу, что расплатился маминой смертью за смерть Линды, – и мне не с кем будет поделиться этой мыслью.

Лодеболь, не проходит и дня, чтобы я не вспомнил твои уроки…

Устремления человека никогда нельзя описать одним словом. Но обычно хватает трёх.

Изречения моего учителя всегда афористичны.

Восьмидесятилетний Франтишек Лодеболь несет свой цинизм как знамя. А я, восемнадцатилетний, смотрю ему в рот. За кирасой пренебрежительного отношения к окружающему миру я разглядел в профессоре тонкую, ранимую душу и мысленно достраиваю его внутренний мир, исходя из своих собственных, таких ещё наивных представлений о природе человека.

Он настоящий Техно, образцово-глянцевый фиамлянин. Ради общества подобных людей мама и решилась покинуть Землю после смерти отца.

– Так какие же устремления у нашего Сильвы? – все вокруг старательно сдерживают смех, а я незаметно оглядываюсь на зачуханного лаборанта, сгорбившегося над субкварковым визором.

– Я сейчас занят! – невпопад отвечает тот, вызывая-таки у окружающих приступы хохота.

– Зря смеетесь, молодежь! – ответствует профессор.

Его серебристая шевелюра напоминает солнце, интонации гипнотизируют нас – молодняк, набившийся в уютную небольшую аудиторию фиамского Техноцентра.

– Это Сильве стоит смеяться над вами! – убеждает нас он. – У юноши впереди завидное будущее, не в пример многим из вас. Скрупулезность – вот первое слово, определяющее его устремления. Любая из наук откроется перед ним безбрежным Эльдорадо – и ему хватит усидчивости, чтобы не просто хватать подряд все идеи, что лежат на поверхности, а забивать колышки. И оглянуться не успеете, как вашим детям придется учить закон Сильвы, метод Сильвы, теорему Сильвы.

– А дальше? – спрашиваем мы. – Какое – второе слово?

Но Лодеболь уже прерывает наш треп и возвращается к предмету.

– Пространство, время и информация, – показывает он три растопыренных пальца. – Три кита, на которых стоит мир. Пока человек не связал воедино эти три понятия, дорога к звездам оставалась закрыта. Сегодня мы делаем первые робкие шаги по окрестностям нашего рукава Галактики. Завтра нам предстоит распахнуть Вселенную – если только удастся разобраться в паре-тройке достаточно сложных вопросов.

И мы – с ним. Мы – Техно, мы – авангард. Это в наших головах созреют гениальные решения. Это из нашего захолустья улетят на Землю знания, которые позволят сделать следующий шаг. Вы красиво рассказываете, профессор!

А три года спустя Лодеболь задумчиво смотрит в мой блокнот, вычитывая формулы, как композитор – ноты. Я почти слышу, как мелодия тождеств, ритм матриц, песни уравнений звучат в его голове.

Он для меня уже не просто один из профессоров. Я работаю в его лаборатории, перепахиваю горы данных для анализа информационных потоков. Я уже допущен в святая святых – к пульту контроля инфонити.

Лодеболь постоянно избирает меня оппонентом для диалога. Я позволяю себе огрызаться, спорю отчаянно, но в результате всегда бываю повержен. Профессор играет с нами, как кошка с мышатами, – результат известен заранее.

Но сейчас он серьезен.

– Ты кому-то показывал это? – спрашивает Лодеболь. – Лучше не делай этого. Очень сырой материал, и очень спорный. По-хорошему, надо дорабатывать и выходить на эксперимент.

Я молчу, потому что мне нечего сказать. Самый скромный эксперимент в нашей отрасли – это тераватты энергии, высший уровень безопасности, полигон в пустыне. Это банально «дорого стоит». А на Земле сейчас чехарда, кризис власти, правительства возникают и тут же рассыпаются карточными домиками, так кто даст высоколобым Техно забавляться своими игрушками?

– Я хочу, чтобы ты заглянул ко мне вечером, – говорит профессор. – Покажу тебе свои наработки.

Обратный отсчет уже включен – он увидел мои записи. А я еще даже не спросил, какие три слова он подобрал для меня, Джонатана Фкайфа. А стоило бы. Ведь Лодеболь никогда не врал мне.

– Если человек вежливо с тобой разговаривает, проявляет доброжелательность и приятен в общении, это ровным счетом ничего не значит. Когда ваши устремления пересекутся, то вся шелуха окажется отброшенной в сторону. Не верь слишком доброжелательным людям, Джонатан! Если их цель отлична от твоей, то однажды они окажутся беспощадны.

И я послушно киваю, не понимая, что он рассказывает о том, как собирается со мной обойтись.

Гордыня, безнаказанность, настойчивость – вот какие три эпитета подойдут тебе больше всего, старая бестия!

Теперь, когда ты давным-давно мертв, Лодеболь, я больше не позволю тебе меня обмануть.

Я – Джонатан Фкайф, отец нации, Техно на особом положении. Мне сорок семь лет, из которых чужая рука вычеркнула десять.

Мой дом пуст, но лучше жить так, чем наполнять его случайными гостями. Гостьями. Это пройденный этап, не принесший ничего, кроме горечи и разочарований.

Мой дом – закрытая ракушка, мне уютно в нем, а посторонний человек нарушил бы мой покой.

Я работаю здесь же. Комната, при маме бывшая гостиной, превратилась в лабораторию. Стены заняты рабочими экранами. Вместо шкафов по углам стоят субкварковые вычислители. Толстые кабели уходят под землей на два квартала, к пульту контроля инфонити.

Мы с Лодеболем продвинулись очень далеко. После моего возвращения, после смерти профессора и потери контакта с Землей я безо всякого труда подмял под себя все разработки по инфонити. Лодеболь не оставил других достойных преемников.

Если представить, как выглядят земные владения, то первая аналогия – морской еж. Тонкие иглы-лучики во все стороны.

Нарастить новую колючку не так уж и сложно. Инфотральщик отправляется в путь – всегда с Земли. Он по-паучьи тянет за собой нить. Нить, сотканную из потоков структурированной, насыщенной информацией энергии. Пространство не выдерживает и трескается спелым плодом. Словно кончик иглы, инфотральщик прокалывает его и удаляется от Земли в сторону нового мира, проходя парсек за месяц и сжигая за это время столько энергии, что хватило бы на маленькую звезду.