Евгений Прошкин - Твоя половина мира Страница 30

— Я готов.

— Ну и... пусть они тоже будут...

— Огонь, — сказал офицер.

Винтовка издала стальной щелчок — спустя мгнове-на площади полыхнуло ослепительно желтым, же погасло. Через полсекунды от ресторана до-иесся короткий гром.

Альберт отобрал у офицера бинокль. В подсвеченном кадре парила светло-серая дымка, вокруг разбитой двери лежали люди — те, кто успел выйти. Женщину, появившуюся первой, отнесло взрывом к автостоянке и кинуло на багажник “Фольксвагена”.

— Гарантия, — буркнул Альберт.

Снайпер снова выстрелил. Тело дернулось и скатилось с машины.

— Из окна второго этажа спрыгнул человек, — сообщил капитан. — Левое крыло здания отсюда не видно.

— И что?..

— Уничтожен.

— Вы мне про каждого в отдельности рапортовать собираетесь?

— Нет, господин Советник. Но я подумал...

— Думать вы должны только об одном: чтобы оттуда никто не вышел.

— Я вас понял.

— Это хорошо, что вы меня поняли, — сказал Альберт. — Очень хорошо.

Он уже не боялся — ни Тиля Хагена, ни срыва операции. План, пришедший ему в голову внезапно и как будто извне, поначалу казался не только смертельно опасным, но и нереальным. Альберт как человек здравомыслящий в него не верил — до тех пор, пока план не начал сбываться сам, шаг за шагом.

Несколько дней его одолевало странное состояние полуяви-полубреда. Дошло до того, что Альберту стали слышаться какие-то голоса. Это было связано с его способностями, и он не придумал ничего лучшего, как запастись дипэкзедрином. Жвачка гасила форвертс — вместе с ним на время глохло и бормотание в черепной коробке. Дозы, которыми Альберт принимал транквилизаторы, нормального человека превратили бы в растение, но его, форварда, они превращали как раз в нормального. Он перестал видеть то, чего не видели другие, и взамен получил удивительную ясность рассудка. Всего три пространственные координаты — и никакого форвертс, за исключением самого слабенького, позволявшего заглядывать не дальше, чем на полчаса.

Сон наяву прошел, но план остался — к тому же наполовину реализованный.

Альберт давно понял, что всем этим кто-то управляет. Работать под руководством для него было привычно, и, обнаружив начальника даже здесь, он не удивился. Альберт не хотел подчиняться безотчетно — потому и набивал себя химией, — но он уже не сопротивлялся. Все шло само, быстро и неотвратимо, к единственно возможному финалу.

Вряд ли Хаген совершил все то, что ему приписывали, но положение было таково: он вне закона, его ищут повсюду, любой полицейский в случае уверенной идентификации имеет право убить его прямо на улице... и никто не сможет его найти. Это смахивало на фарс. Народ терял доверие к спецслужбам, крупнейшие компании замораживали перспективные программы и давили на власть.

Последний год Президент звал Хагена не иначе как “гангреной”, но частенько уточнял, что в этой гангрене — триллионы евро и новое будущее человечества. Хрыч был большим поклонником прогресса, чем и умилял Альберта, и раздражал до смерти. Потери компаний он воспринимал как собственные убытки.

А потери уже были. Год назад в Москве разыгралась целая война — такая же, впрочем, скрытая, как и теперь, — война за вольного форварда Алекса Насича, окончившаяся ничем. Насич обладал мощным даром, но исследования он не продвинул.

Компании вновь принялись искать материал, качественный и свободный. Вряд ли они надеялись получить в распоряжение самого Хагена — если бы тот сам себя не обнаружил.

Тиль Хаген определенно что-то задумал. Он уничтожал тех, кто хоть раз видел его в лицо. После подмены фотографий в сети это было вполне логично. Непонятно, почему он не начал убивать раньше... Похоже, самое главное он отложил на последний момент, и если пятеро форвардов уже мертвы, значит, этот момент настал.

С выходом Хагена из спячки как-то странно, невероятно удачно совпало все: повышенный интерес компаний, растущее остервенение в обществе, решимость Президента, давшего добро на самые жесткие меры... И приезд Михаэля Ситцева, оказавшегося в нужное время здесь, в ресторане на пустой площади, построенном как идеальная ловушка. И даже появление строптивой дурехи Лаур. Возьмись Альберт искать Хагена лично — еще неизвестно, как бы оно там сложилось... Предупреждение, которое он получил на завтра — точнее, уже на сегодня, — выглядело нешуточно. И, разумеется, эта причина была для Альберта главной.

Все сложилось как будто само собой, но за цепью совпадений Альберт ощущал чье-то присутствие, чье-то внимание и участие. Если бы он не глушил себя дипэкзедрином, то, возможно, знал бы об этом больше, но он предпочитал оставаться в ясном сознании — и чуть в стороне. Тот, кто вел эту операцию, уже не ошибется: Тиль Хаген сядет в вертолет. Ему как форварду известно, что случится через пару минут. Для него перейти в Компанию — это единственный способ выжить и навсегда закрыть полицейский файл со своим именем. Потому что официально Хаген погибнет. Прямо сейчас.

“Ни одного свидетеля...” — прорвался в мозгу опостылевший голос.

Альберт сморщился и полез в карман за жвачкой.

— Готовьте “штурм”, — сказал он капитану.

За секунду до взрыва Тиля бросило вперед: споткнувшись, он пролетел метра полтора, неудобно упал на локоть и откатился за пухлый диван. Больше он не успел ничего — ни осознать, что же его толкнуло, ни крикнуть людям “ложись!”. Спустя мгновение на улице раздался оглушительный хлопок. Створки вдавило внутрь облаком стеклянной пыли — одновременно в холл ворвалась ударная волна и рой поражающих элементов гранаты. Посетители, стремившиеся к выходу, превратились в кучу сырого тряпья.

Тиль сделал несколько глотательных движений и, не поднимаясь, огляделся. Справа зияла дыра в нежный августовский рассвет, слева, тремя ступеньками ниже пола, лежали развороченные дубовые двери.

В баре живых не осталось.

Тиль рванулся к лестнице, но...

Назад!!!

...тут же сиганул обратно за диван. На дверной коробке с сухим стуком встопорщилась щепка.

Он утер лицо и медленно выдохнул. Форвертс в который раз сберег ему жизнь. Сработал как рефлекс, и Тиль, на уровне рефлекса же, ему подчинился. И снова избежал смерти — легкой, внезапной, неотвратимой... Глупой — потому что чужой.

Снайпер ловил любой движущийся объект. Это могло показаться абсурдом — если бы не пусковая установка в соседнем доме и будущий залп, который и выдал ее заранее.

Они убьют всех.

Форвертс наконец-то заработал в полную силу.

Они убьют всех, кто здесь находится.

Из ресторана показалось человек пятнадцать. Первой шла немолодая женщина в темно-синем вечернем платье.