Джек Уильямсон - Подводная экспедиция Страница 30

Иногда изображение затуманивалось, видимо, в эти минуты Катрони погружался в свои мысли, которые были отсеяны электронными фильтрами «промывателя мозгов». И все же я мог уловить то, что происходит. Погрузившись почти на двенадцать километров, небольшой батискаф коснулся своим мерцающим корпусом темного дна и замер.

Некоторое время я ничего не видел — как будто Катрони скрывал свои мысли даже от самого себя. Но потом я все же различил неясные тени. Я не без труда определил, что это были мой дядя, Вестервельт и Катрони. Они вылезли из люка батискафа и стали осторожно перемещаться вокруг покрытого иденитом корпуса. Проверив герметичность люка, все трое спустились на дно. Едва ли там можно было многое увидеть. Мощные прожекторы батискафа, которые на поверхности были видны на расстоянии в пятьдесят миль, беспомощно упирались в непроницаемо-черную воду уже через несколько метров. Казалось, что все дно впадины было покрыто топкой черной грязью.

Мой дядя и Катрони вернулись в батискаф одновременно. Вестервельт вошел последним и закрыл люк переходного шлюза. Потом Вестервельт и дядя скрылись в машинном отделении батискафа…

А Катрони сделал то, за что ему заплатили. Когда его спутники ушли, он расправился с кораблем так же безжалостно, как делал это с людьми во время гангстерских разборок.

Короче говоря, когда мой дядя и Вестервельт находились в кормовом отсеке, Катрони сделал короткое замыкание и разрядил все три блока аккумуляторных батарей, которые обеспечивали энергоснабжение батискафа. Затем он до отказа загрузил балластные цистерны — и привел в негодность те чудо-насосы, которые позволяли избавляться от лишнего груза при любом давлении (как я понял, насосы были еще одним изобретением Стюарта Идена). После этого настал черед уникальной системы связи.

Потом Катрони подождал, пока дядя и Вестервельт вернутся в носовой отсек, и пробрался на корму. Следы его «работы» можно было обнаружить только по шкале приборов — прикрытые кожухами насосы и аккумуляторные батареи выглядели так же, как и всегда, но Катрони был уверен, что ни дядя, ни Вестервельт не обратят на < приборы внимания.

В переходном шлюзе кормового отсека Катрони вывел из строя иденитовые скафандры дяди и Вестервельта. Его личный скафандр оставался исправным.

Первым сигналом бедствия для оставшихся в носовом отсеке членов экипажа стал звук открывающегося переходного шлюза: облачившись в скафандр, Катрони ушел в открытый океан.

Он провел возле погибающего батискафа примерно полчаса — потому что знал, что ни Вестервельт, ни дядя не сдадутся без боя. Ему хотелось посмотреть, как они будут умирать.

Вот что он увидел. Пусть тяжело и медленно, но люк переходного шлюза все-таки закрылся! Благодаря «промывателю мозгов» мы сумели увидеть, как в сознании Катрони промелькнуло холодное удивление, даже восхищение с оттенком высокомерной насмешки.

Вообще-то то, что его жертвы умудрились закрыть люк», можно было назвать подвигом. Те, кого он обрек на смерть, нашли способ выжать остатки энергии из обесточенных аккумуляторов, и электромоторы сделали свое дело. Конечно, откачать воду из шлюза было невозможно. Все, что могли сделать исследователи, это открыть внутренний люки впустить воду из переходного шлюза в отсеки батискафа. Но это еще больше осложнило бы их и без того плачевное положение. Энергия, которая нужна была, для открывания люка, стоила бы пленникам нескольких дней или даже недель жизни — ведь после полного истощения батарей они бы попросту замерзли. Впрочем, еще раньше могла потерять свои свойства иденитовая оболочка, а тогда батискаф раздавили бы толщи океанской воды.

И все же они открыли внутренний люк. Кроме того, им удалось отремонтировать один скафандр.

Мы почувствовали, как Катрони охватывают тревога и страх. Он увидел, как вновь открывается люк переходного шлюза и оттуда появляется фигура, облаченная в мерцающий скафандр. Катрони боролся с самим собой — он понимал, что должен вступить в поединок с человеком, осмелившимся выжить в таких страшных условиях. И в то же время колебался.

Но океан сделал за Катрони его работу. Повреждение оболочки скафандра оказалось слишком серьезным. Наскоро отремонтированный, он не смог выдержать колоссального давления.

Спрятавшись за пределами досягаемости слабеющих прожекторов батискафа, Катрони увидел, как фигура в скафандре стала опускаться на дно, покрытое голубоватым илом. Человек пытался запустить небольшой винт, который помог бы ему подняться вверх…

В этот момент половина его скафандра перестала светиться.

Иденитовая оболочка, заставляющая молекулы металла направлять давление воды против самого себя, действует до тех пор, пока на нее подается электрический заряд. Именно из-за этого она испускает голубовато-молочное сияние. Когда это сияние гаснет, чудесный материал становится простым металлом, неспособным противостоять беспредельному давлению океана.

Через секунду темная половина скафандра сплющилась, словно жестянка, попавшая под гидравлический пресс. Другая его половина раздулась, а потом тоже погасла. Из скафандра вышел небольшой воздушный пузырь и, закрутившись спиралью, взлетел вверх.

Течение отнесло сплющенное тело в темноту.

Катрони подождал еще несколько секунд — на тот случай, если оставшийся в батискафе человек захочет повторить безумную попытку своего товарища. Этого не произошло. Поняв, что дело сделано, Катрони включил винт своего скафандра и с его помощью начал всплывать к поверхности. Примерно на трехкилометровой глубине его поджидало подводное судно-амфибия…

Мы могли бы еще многое увидеть, но и этого было вполне достаточно. К тому же нам помешали.

Откуда-то извне до меня донесся угрожающий рев. Ту же меня тряхнули за плечи, а потом сорвали с головы шлем. Плывшее перед моими глазами изображение погасло, словно перегоревшая лампа.

Зато прямо передо мной возник похожий на обезьяну «лакей» и чуть поодаль от него — Хэллэм Сперри.

— Я рад, что вы не сидите без дела, джентльмены, — недобро усмехнувшись, пошутил Сперри. — Только зачем? совать нос в чужие дела? Впрочем, мы сами оставили вас без внимания…

Я рванулся к моему ненавистному врагу, но здоровенная ручища «лакея» мигом заставила меня остановиться.

— Сперри! — закричал я. — Теперь я точно знаю, это вы подослали к моему дяде убийцу!

— Возможно, ты прав, — нисколько не смутившись согласился магнат. — Но мы играем по-крупному, молодой человек. Каждый борется так, как может. Средства не; ; имеют никакого значения, главное, выиграть.

Краем глаза я заметил, что и Гидеон готов наброситься; на Сперри, но «лакей» тоже заметил это. Он оттолкнул меня в сторону и выхватил из кармана пистолет.