Николай Дубов - Колесо Фортуны Страница 31

- Не знаю, почему неизвестный предок наш избрал такой герб. Для моего пращура он оказался пророческим...

- Из-за того проклятья?

- Какого проклятья? - удивился Ган.

- Ну как же... Когда этот ваш... Ну, я не знаю, как называется предок, который поселился здесь. Он был ужасный негодяй, прямо изверг, всех терзал и мучил, а потом отнял невесту у своего крепостного. И тогда в грозовую ночь она на коленях трижды обошла дом, прокляла весь помещичий род до седьмого колена, а сама бросилась в омут и утонула. И тут началась ужасная гроза и буря, дом загорелся сразу со всех сторон, помещицу с сыном спасли, а сам помещик сгорел заживо и его трижды хоронили, потому как земля его не принимала, выбрасывала из могилы. И с тех пор в каждом поколении происходили ужасные несчастья, а старший в роде погибал страшной смертью, когда за ним приходили с того света... Вот! - И Юка обвела всех торжествующим взглядом.

Антон и Сашко ошарашенно смотрели на нее, у мистера Гана отвисла челюсть, Толя иронически улыбался, а Федор Михайлович весело хохотал.

- Боже мой! - сказал мистер Ган. - Откуда вы все это взяли? Кто наплел вам эту дикую чепуху?

- Мне рассказала... Ну, старушка одна.

- Нет! - решительно сказал мистер Ган. - Возможно, это разочарует вас, но ничего такого не было! Никто не проклинал наш род. Мой пращур не отнимал чужих невест, и за ним вовсе не приходили с того света...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"Известно, нет событий без следа:

Прошедшее, прискорбно или мило,

Ни личностям доселе никогда,

Ни нациям с рук даром не сходило".

А. К. ТОЛСТОЙ

1

Из открытого окна тянула резкая струя осенней прохлады, колебала пламя свечей, но не могла преодолеть их устоявшийся чад. Зябко потирая руки, король стоял возле камина и поворачивался к огню то одним, то другим боком.

- Нет, - говорил он, раздвигая фалды полукафтана, - я никогда не смогу понять маркизу. На охоте прохлада неизбежна. Но почему нужно мерзнуть в собственном дворце? Впрочем, от холода страдаю, кажется, только я, а вам, граф, все нипочем?

- Здесь совсем не холодно, ваше величество, - сказал высоколобый мужчина в темно-голубом полукафтане, - напротив, скорее, жарко.

- Ну вот, ну вот - из этого следует, что король избалован, король изнежен... Хотя так ведь и должно быть? - Граф склонил голову, как бы соглашаясь. - А вы, я вижу, остаетесь верны себе - закалены, как истый спартанец, неизменный простой кафтан и все то же странное кольцо?

- Да, ваше величество.

- Вы как-то говорили, кто вам его подарил, но я запамятовал.

- Чандрагупта Викрамадитья, глава великой империи Гупта.

- Почему я о нем ничего не знаю? Где это?

- В Индии, ваше величество.

- Может быть, с его помощью мы сможем вернуть там свои потери?

- Это весьма затруднительно, ваше величество.

- Почему?

- Он умер. И довольно давно: тысячу триста сорок восемь лет назад.

- Как? А кольцо? Вы говорите, он сам подарил вам кольцо. Что же он, с того света приходил к вам?

- Нет, зачем?! Мы виделись, когда он был жив.

- Вот как? Ха-ха... У вас странный способ шутить, граф. Вы что, считаете меня дураком?

- Что вы, ваше величество!.. Я просто верю в силу вашего воображения. Вам достаточно небольшого усилия, и вы прекрасно представите себе, как это произошло...

- Вы думаете? - Король искоса посмотрел на него. - Хорошо, я как-нибудь попробую...

Заметив, что опущенные кисти рук побагровели от притока крови, король поднял их до уровня лица и начал ими потряхивать, сгоняя кровь.

- Чанда... Нет, произнести это немыслимо! Если он был таким великим правителем, как вы говорите, ему следовало выбрать другое имя. Такое потомки непременно забудут или переврут, и он перестанет быть великим...

Вообще быть великим - ужасно утомительно. Прежде всего эти проклятые деньги, которых почему-то всегда мало. Хорошо было Мидасу... Кстати, граф, вы еще не изобрели способа превращать все в золото? Он бы мне очень пригодился...

- Это бесполезно, ваше величество. Оттого что у вас будет больше золота, вы будете не богаче, а беднее...

- То есть как?

- Оно станет дешевле... Представьте, что в стране золота столько же, сколько, например, железа. Оно не будет иметь никакой цены. Чем бы вы платили своим поставщикам, слугам? На что содержали армию и флот?

Свой двор, наконец?

- Да! Это было бы ужасно... Нет уж, пусть все остается по-старому. Хотя иногда это раздражает... Все считают, что у короля денег куры не клюют. Вот на днях я посадил к себе в коляску герцога Шуазеля и спросил, как он думает, сколько стоит моя коляска.

Он сказал, что купил бы такую за пять-шесть тысяч ливров, ну а мне, как королю, очевидно, пришлось заплатить за нее тысяч восемь... Как бы не так! Тридцать тысяч она стоила для меня! Крадут, крадут чудовищно, и помешать этому никак нельзя. Вот совсем недавно я узнал... Только прежде скажите, вы не пишете мемуаров? Или, может быть, собираетесь писать?

- Нет, ваше величество, не пишу и не собираюсь.

- Тогда ничего, тогда можно рассказать... Ужасно боюсь мемуаристов. Никогда не известно, что о тебе потом напишут. Короли, конечно, - короли, но они ведь и люди! Мы не можем поминутно изрекать высокопарную чепуху в назидание потомкам. А проклятые мемуаристы обязательно подслушают, подсмотрят что-нибудь этакое...

или даже придумают какую-нибудь гадость и сразу - в свой брульон. А потом? Ведь после смерти даже короли бессильны... Так вот, - но между нами, граф! - я сам только на днях узнал. Чтобы выносить мою ночную посуду, в придворном штате состоят два человека. Они одеты в бархат и вооружены шпагами... Бархат - я еще понимаю, но для чего им шпаги?.. Вы не знаете? И каждый получает двадцать тысяч ливров! Но ведь столько же получает и министр... И потом - только это уж совсем между нами! - у меня теперь случается по два-три дня - ничего... Им же выносить нечего! А деньги идут.

- Этому легко помочь, ваше величество. Перестаньте ужинать и принимайте на ночь настойку ревеня.

- Вы думаете?.. Нет, невозможно! Я ведь не могу опубликовать рескрипт ужины при дворе отменяются, так как король страдает запорами. Как я буду выглядеть перед дамами?.. А если не объяснить, все подумают, что я просто скуп! Хорошенькое дело - войти в историю с таким прозвищем! Был Людовик Девятый Святой. Это почетно! Был Людовик Десятый Сварливый. Малоприятно, однако терпимо. Но Людовик Пятнадцатый Скупой?

Скупость - это уже не характер, это порок, не правда ли? Нет, я предпочитаю более приятные пороки... Или слабости. Например, вкусно покушать. Кому мешает эта невинная слабость?

Сверкающие белым лаком двери, на которых резные позолоченные амуры резвились среди цветочных гирлянд, бесшумно распахнулись. В салон вошла маркиза де Помпадур. Ее роба из бледно-розовой, шитой серебром, тафты, перехваченная в тонкой, по-девичьи, талии, крупными волнами ниспадала к парчовым туфелькам с перламутровыми пряжками.