Василий Головачев - Непредвиденные встречи Страница 31

– У меня этот факт не вызывает сомнений. Грехова принес из Города серый призрак. Я в это время снова пошел в Город, думал, вдруг пригодится моя помощь… Молчанова я оставил с роботом-охранителем… Успел пройти, наверное, с полкилометра, когда увидел летящего призрака… Вернулся. Вот, пожалуй, и все…

– А что делал призрак потом?

– Улетел к Городу. А спасательный модуль нашел нас только через пять часов.

– Любопытно, – тихо сказал Сергиенко, переглядываясь с Квециньским. – Это не первый случай такого рода. Паутины нападают, охраняя Город, а серые призраки спасают людей. Почему?

– Может, кое-что нам пояснит сам Грехов, – сказал Банглин, – когда поправится. А вообще, с таким положением дел мириться нельзя. Надо подключить все крупнейшие лаборатории проблем контакта, физические институты, объявить широкое обсуждение возникших затруднений среди специалистов…

– Лишь бы не признаваться в поражении, – дернув щекой, сказал Кротас. – Не слишком ли дорого мы платим ради познания?

– Я пойду? – сказал Диего Вирт, чувствуя себя лишним.

– Да-да, пожалуйста.

В зале после его ухода некоторое время длилось молчание. Потом Сергиенко исподлобья взглянул на зло прищурившегося Кротаса и усмехнулся.

– А ты, Нат, ты лично способен признаться в своем бессилии перед этой планетой? Перед теми, кто бросил нам этот странный вызов? Можешь ответить?

– Я-то? – переспросил Кротас. – Я-то способен, я на многое способен… Вы посылаете людей на разведку нового, неизведанного, но не считаетесь виновными, если они встречаются с опасностью и гибнут. Спасатели же не имеют права погибать там, где ждут их помощи. И если они все-таки гибнут, то виноват я. Виноват в том, что не предусмотрел, не смог предусмотреть всего, посылая их в спасательный рейд…

– Утрируешь, Нат. – Банглин поморщился. – Разве мы ищем виноватых? Существуют какие-то методы разрешения тех противоречий, которые мы испытываем с изучением цивилизации Тартара. Просто мы не нашли этих методов, поэтому так велик риск в познании, как ты говоришь, нового, неизведанного. Неужели отступим?

– Предположим, нет. Но какой ценой? Снова жизни товарищей?

Холодный огонь сверкнул в глазах Банглина, но говорить он ничего не стал. Слева от них сработали системы обзора, и с высоты пяти тысяч километров открылся вид на ровный белесый сфероид Тартара.

Диего Вирт стоял на смотровой площадке станции приема трансгалактических кораблей и смотрел на яркую желтую звезду в правой полусфере площадки. Это было Солнце. Он не один раз возвращался из дальних полетов, видел десятки других светил, более могучих, яростных и, наоборот, багровых и тихих, как потухающий костер, но Солнце волновало его по-иному, смотреть на него было приятно и радостно, потому что Солнце – это уже Земля, это запахи и тепло родного дома.

– Идем, Диего, – окликнул его Шелгунов.

Вирт с сожалением оторвал взгляд от черного «небосвода» с искристой полосой Млечного Пути.

– В отдел? – спросил Шелгунов уже в коридоре, поблескивая в полутьме круглыми зоркими глазами.

– Сначала отправлю Габриэля.

– Лечцентр на Филиппинах?

– Нет, медицинский профилакторий в Брянских лесах, на Десне. Там родилась Полина, а она лучше знает, что нужно Габриэлю для выздоровления…

– Не везет парню. Второй раз попадает в переделку. Как это с ним случилось?

– Потом расскажу. Ты вот что. – Диего остановился. – С Аней все нормально?

– А что с ней может случиться? – простодушно удивился Шелгунов. – Это она не знает, что ты вернулся, а то давно была бы здесь.

Диего Вирт вздохнул.

– Ты ей не говори… ну… совсем не говори, что я был в Системе. Устрою Габриэля, побываю в отделе – и опять к Тартару. Там еще много работы, и бросить ее сейчас нельзя. Понимаешь?

Шелгунов подумал и сказал:

– Вообще-то не очень, но ты можешь не объяснять.

Они подошли к оранжевой двери зала ТФ-сообщений, за которой только что скрылись голубые халаты врачей, готовивших к транспортировке на Землю Грехова, и снова остановились.

– А что объяснять? – с неожиданной грустью сказал Диего. – О гибели Сташевского Аня уже знает, а тут еще Габриэль… Если я приду сейчас к ней, живой, невредимый… а потом снова уйду… Думаешь, ей будет легко? Да что говорить, ты человек несемейный, не поймешь, пожалуй.

– Не пойму, – согласился Шелгунов. – Тебе видней. Что ж, до встречи?

– До встречи. Спасибо, что прилетел. Ты сам-то куда сейчас?

– Меркурий – база планетологов. Рисковые ребята, глаз да глаз нужен…

Диего Вирт сжал ладонь Шелгунова и шагнул в дверь. От Земли его отделяли только минуты подготовки аппаратуры. Сама ТФ-передача осуществлялась практически мгновенно.

ЛЕЧЕНИЕ

Поначалу Полину впускали к Грехову лишь на короткое время. Она входила в помещение лечебных процедур и молчаливо усаживалась перед прозрачной стеной. Грехов, неподвижный, утонувший в пеномассе, безучастно смотрел на нее огромными, заполненными внутренней болью глазами. Он был слаб и беспомощен, и слезы душили Полину: никогда еще она не видела Габриэля столь не похожим на самого себя, и жалость к нему поднималась в ней слепой волной, жалость и желание обнять, закрыть своим телом амбразуру боли и горечи воспоминаний…

Потом он начал узнавать ее, улыбался странной улыбкой дважды воскресшего человека, но иногда словно облачко набегало на его лицо: он вдруг гасил улыбку, и Полина внутренне сжималась от тревожного предчувствия, хотя не знала и не могла знать, откуда приходит к ней ощущение угрозы ее и без того недолгому ущербному счастью.

Наконец через десять дней лечения стимуляционными излучениями врачи разрешили Грехову покинуть медцентр, правда, пока не дальше Брянского заповедника, в пределах которого действовала связь с медицинской аппаратурой центра: автоматы продолжали следить за его состоянием через датчики, что невольно напоминало ему санаторий на Чаре. Правда, земная природа была ему во много раз дороже.

– Куда теперь? – спросил Грехов, оглядываясь по сторонам. Они стояли на крыше здания, окруженного с трех сторон сосновым лесом. С четвертой открывался вид на Десну, на пойменные луга правобережья. Желтый глиняный обрыв, темная зелень бора, тишина, свежий ветер… И до самого горизонта светлая прозелень лугов, полосы ивняка и ольхи… Простор… А с другой стороны – мохнатая темно-зеленая шкура хвойного леса, усеянная кое-где драгоценными вкраплениями березовых, дубовых и кленовых вершин, кристаллическими пирамидами зданий.

– Я родилась в Деснянске, – сказала тихо Полина. – Недалеко, полчаса на такси. Можно также ТФ-коридором, если захочешь…