Кирилл Бенедиктов - Война за «Асгард» Страница 31

– Да, – пробормотал Мондрагон, – я понимаю, конечно...

– Аслан, – приказал Сомов, – не торопись. Кости сразу не ломай.

– Харашо, хазяин, – гладиатор вновь улыбнулся своей странной, доброй улыбкой, – мы с ним в кошьки-мышьки поиграэм...

Он повернулся и пошел в гимнастический зал. Снаряды и тренажеры предусмотрительно убрали, освободив место для поединка, и там, посередине площадки, Аслан уселся прямо на пол, спиной к зрителям. Широкие трапециевидные плечи его поникли, будто он заснул.

– Хазяин! – крикнул он, не оборачиваясь. – Можно начинать!

– Ну что, Иван... – Сомов допил свой водкатини и похрустел льдом. – Иди и сражайся, докажи нам, что ты не виновен. Марков, освежиться!

Иван поднялся с травы. Его пошатывало, но руки, как заметил Мондрагон, уже не выглядели безжизненно повисшими, как пять минут назад. Он посмотрел на Антона, потом на Маркова, потом кольнул взглядом Леонтия и отвернулся к гимнастическому залу. На Сантьяго он так и не взглянул.

На лужайке стало очень тихо. Иван повел плечами и пошел прямо на сидевшего спиной к нему гладиатора. Пока он шел, шаг его постепенно обретал уверенность и странную звериную легкость – последние несколько метров он подкрадывался к Аслану совершенно по-рысьи. Приблизившись к противнику на расстояние пяти шагов, мальчик прыгнул.

Он прыгнул совсем не туда, куда предполагал Мондрагон. Если бы самому Мондрагону довелось участвовать в подобном поединке – возможность, которую он никогда не рассматривал всерьез, – он, разумеется, постарался бы броситься врагу на шею и использовать все преимущества нападения сзади. Когда человек сам подставляет спину, возможность ударить в открытое место выглядит заманчиво – и именно поэтому почти всегда оказывается ловушкой. Иван, в отличие от Сантьяго, понимал это и прыгнул вбок, перекатившись через голову и вскочив на ноги уже лицом к лицу с гладиатором. Одновременно с его прыжком в воздухе над головой Аслана – и на метр левее ноги мальчика – взметнулась блеснувшая на солнце петля. Послышался громкий щелчок, петля схватила воздух, и в следующую секунду огромная туша Аслана, словно подброшенная мощной пружиной, выпрямилась в полный рост, заслонив от зрителей Кондратьева.

– Что у него за оружие? – спросил Мондрагон, наклонившись к Сомову.

– Удавка из биостали, – равнодушно ответил тот. – Одна поверхность душит, другая режет. Очень удобно.

– А почему Иван сражается безоружным?

Антон прикрыл глаза – видимо, шурин казался ему невероятным занудой.

– Потому что у него не было оружия. Арбалет у него, если помнишь, конфисковали мы, а нож отобрали, когда он доблестно бился с охраной. Так что сам виноват. Кстати, отец его с дубинкой вышел. А, вот и коктейли. Еще мартини, Санек?

– Да, – сказал Сантьяго ровным голосом – Пожалуй.

У него было странное чувство, что на лужайке присутствует вовсе не он, смешной и пьяный писатель Сантьяго Мондрагон, а кто-то совсем другой. Может быть, кто-то из его героев. Может быть, молодой автогонщик Тедди, впервые полностью осознавший, что его подло обманули и предали те, кого он любил и кому доверял. И если это и вправду был Тедди, то он знал, что нужно делать.

Ведь в действительности Тедди не погиб в сгоревшей машине. Он подстроил всю эту историю с собственной гибелью, чтобы иметь возможность неузнанным вернуться в родовое гнездо и отомстить своему деду и бросившей его девушке – подобно тому, как сделал это граф Монте-Кристо из старинного романа старинного французского писателя. И хотя историю его мести Мондрагону еще только предстояло придумать, характер Тедди не оставлял никаких сомнений в том, что в трудную минуту он не будет раздумывать слишком долго Он всегда найдет выход, пусть даже это будет не очень честный выход. В конце концов, с ним поступили нечестно, так почему же он должен строить из себя рыцаря?

Мондрагон протянул руку и взял бокал. Огромный кавказец и худой, казавшийся болезненно хрупким на его фоне Иван кружили друг напротив друга, внимательно следя за движениями противника. В руках гладиатора поблескивала страшная удавка.

Внезапно Аслан сделал плавное, почти ленивое движение левой рукой и дотронулся до плеча мальчика. Иван отклонил корпус назад и вбок, перехватил руку кавказца и попытался рвануть его на себя. Огромная туша дрогнула, и на какое-то мгновение Мондрагону показалось, что сейчас гладиатор действительно потеряет равновесие. Но это, разумеется, оказалось ловушкой – едва только мальчик начал разворачиваться, вцепившись в волосатое предплечье и используя его как рычаг, правая рука Аслана коротким колющим движением ударила его в селезенку. Иван вскрикнул и упал на колени, выпустив руку противника. Аслан, посмеиваясь, отошел на шаг, затем повернулся к зрителям и, широко разведя руки, шутовски поклонился. Мондрагон собрался с духом и начал вставать с шезлонга.

В следующее мгновение что-то темное мелькнуло у ног гладиатора, и тот удивленно охнул, получив мощный удар сдвоенными ногами под дых. Иван, каким-то чудесным образом оправившийся от болевого шока, перекатился через голову и нанес противнику удар из нижней позиции.

В воздухе сверкнула развернувшаяся, похожая на серебряную змею удавка. Острая лента биостали захлестнула плечи мальчика, оставив на них широкий кровавый след. Иван попытался вскочить на ноги, но сокрушительный удар босой ступни Аслана вновь бросил его на землю.

На этот раз Аслан уже не смеялся. Он наклонился над мальчиком, подобрал удавку и, сложив ее вдвое, снова сделал из нее петлю. Потом схватил Ивана за волосы и рывком запрокинул его голову, намереваясь захлестнуть петлей худую, перемазанную в грязи шею противника.

Мондрагон поднялся наконец из своего кресла. С бокалом в руке он сделал шаг к наблюдавшему за схваткой Маркову. – Что это такое? – закричал Мондрагон по-русски. – В коктейле – муха! Некультурные твари! Скоты!

Он изо всех сил пытался придать своему голосу побольше капризной властности, которая, как он заметил, наиболее эффективно действовала на обслуживающий персонал поместья. Кажется, ему это удалось. Марков, оторопев, смотрел на него, как кролик на удава. – Свинья! – рявкнул Мондрагон и выплеснул содержимое бокала вместе с оливкой и кубиками льда в растерянное бородатое лицо Маркова. Вспышка гнева была настолько неожиданной, что начальник охраны даже не попытался защититься. Он не успел подумать, что приготовление коктейлей – это вовсе не его прерогатива, а если Антон Сомов и поручил ему не свойственные охраннику функции метрдотеля, то за попавшую в напиток муху отвечает вовсе не он. Гость хозяина разозлился на него, Маркова, сделавшего что-то не так, и, как обычно, не имело никакого значения, действительно ли он виноват. Поэтому реакции Маркова хватило только на то, чтобы отшатнуться и закрыть руками глаза. Он почувствовал, что из кобуры у него вытаскивают пистолет, но когда его ладонь метнулась вниз, чтобы перехватить чужую руку, было уже поздно Мондрагон, не целясь, выстрелил в широкую спину гладиатора, а в следующее мгновение изо всех сил швырнул пистолет в самый центр арены. Почему-то он был уверен, что оружие попадет в нужные руки