Артур Кларк - Перворожденный Страница 31

Но пока корабль кружил над поверхностью Марса по сужающейся спирали, Байсеза начала узнавать его ландшафты. Вот побитые непогодой южные возвышенности, обозначенные огромным шрамом Эллады. К северу простираются более пологие, судя по всему — более молодые равнины Пустынных Ветров. Байсезу поразили размеры всего, что она видела на Марсе. Система каньонов Долины Морей занимала пространства едва ли не в четверть от всей поверхности планеты. Вулканы Тарсис представляли собой колоссальное магматическое образование, размер которого был сопоставим с целой планетой.

Впрочем, она бы увидела то же самое, посети она Марс не в 2069 году, а на сто лет раньше, в 1969 году. Сегодняшний Марс отличался от прежнего тем, что в его атмосфере висели облака из белоснежного водяного пара. На одном из витков «Максвелл» пронесся прямо над вершиной Олимпа, из кратера которого поднимался черный дым. Кратер был такой величины, что мог бы проглотить город Нью-Йорк. Везде видны были шрамы, оставленные солнечной бурей, но еще более впечатляющими были следы человеческой деятельности. Самое большое поселение на Марсе называлось Порт Лоуэлл. Он располагался ближе к экватору на склонах южных возвышенностей. Во все стороны от него расходились дороги, ностальгически проложенные по руслам тех самых каналов, которые были замечены из космоса еще первыми наблюдателями — или воображаемые ими. Среди этих дорог и куполообразных строений можно было различить пятна зеленого цвета: это растения с Земли, произраставшие под стеклом на марсианской почве.

Но Майра указала Байсезе на другие зеленые пятна: они поясами струились по северным равнинам и даже достигали огромного котла Эллады. Эти пятна были темнее южных, имели своеобразный оттенок. Они не имели ничего общего с земной растительностью.

Алексей сказал, что пару дней они проведут в Лоуэлле. Они подождут, когда освободится местный вездеход, а затем Байсезе предстоит проделать путешествие на север, к северному марсианскому полюсу. Эти сведения не вызвали у нее особого энтузиазма. Она посмотрела на полюс, скрытый под непроницаемым покрывалом густого тумана и с тоской подумала о том, что ее ждет впереди.

Целый день они провели в полетах над Марсом, причем орбиту «Максвелла» регулировало легкое давление солнечного света. А затем из Лоуэлла за ними поднялся угловатый, похожий на ящик «Шаттл». В нем находился единственный человек, женщина, лет двадцати пяти, не больше, одетая в ярко-зеленый комбинезон, тоненькая, хрупкая и вежливая. У нее было открытое лицо, несколько рассеянный взгляд, а на щеке была нанесена идентификационная татуировка.

— Привет, — сказала она. — Меня зовут Паула. Паула Амфревиль.

Паула улыбнулась, и Байсеза от удивления едва не раскрыла рот.

— Не может быть… — прошептала она. — Я просто не могу в это поверить…

— Не беспокойтесь, — доброжелательно ответила Паула. — У многих землян точно такая же реакция. Право, я даже польщена, что люди так хорошо помнят мою мать…

Для поколения Байсезы Хелена Амфревиль была фигурой весьма знаменитой — едва ли не самой знаменитой женщиной во всем обитаемом мире. Ее слава была связана вовсе не с участием в первой миссии на Марс, но с тем замечательным открытием, которое она сделала перед самой своей смертью. Внешне Паула казалась ее точной копией.

— Я не копия своей матери, — поспешила обозначить свой статус Паула. — Добро пожаловать на Марс! — Она развела в стороны руки. — Байсеза Датт, думаю, что вы будете удивлены тем, что здесь увидите…

Спуск «Шаттла» был гладким и приятным. По мере снижения морщинистая поверхность Марса сглаживалась, превращалась в бесконечную пыльную равнину, на которую с облаков лился тусклый охристый свет.

Паула говорила без передышки — очевидно, это входило в ее обязанности, так как успокаивало нервных путешественников.

— Мне всегда приходится извиняться перед посетителями с Земли, и особенно когда они направляются на полюс, как вы, Байсеза. Наш город находится на широте десять градусов, и чтобы добраться до полюса, вам придется проехать через полпланеты. Однако все жизненные коммуникации находятся здесь, в Лоуэлле, и в других колониях, близких к экватору, потому что корабли первого поколения с химическими двигателями могли садиться только в экваториальном поясе…

Казалось, Паула интересовала Майру гораздо больше самого Марса. Она робко сообщила:

— Я стала астронавтом после солнечной бури. Хелена Амфревиль была моей героиней. Я даже изучала ее жизнь. И не подозревала, что у нее есть дочь.

Паула пожала плечами.

— У нее не было дочери, пока она не полетела на Марс. Дело в том, что она очень хотела ребенка. Она знала, что на «Авроре-1» ей придется провести целые месяцы в условиях жесткой космической радиации. И поэтому перед тем, как улететь, она оставила на Земле свой генетический материал. Во время солнечной бури он сохранялся в клинике анабиоза. А после бури мне подобрали отца… И вот я перед вами. Разумеется, моя мать никогда меня не видела. Мне нравится думать, что она бы мной гордилась, то есть тем, что я живу на Марсе, в некотором смысле продолжаю ее работу…

— Я не сомневаюсь, что она бы гордилась, — убежденно сказала Байсеза.

Посадка была быстрой и деловитой: корабль сел на посадочную платформу, покрытую чем-то вроде стекла, которое выплавлялось из марсианской коры. Байсеза глядела во все глаза. Так вот он, Марс. Кроме самой платформы, все вокруг было красно-коричневым: земля, небо, даже тусклый диск Солнца.

Через несколько минут к ним подъехал автобус с выпуклыми окнами и огромными колесами. Он был похож на игрушечный, покрашен в ярко-зеленый цвет, как комбинезон Паулы. Разумеется, подумала Байсеза, чтобы жить на красном Марсе, людям нужен зеленый цвет. Путешественники вслед за Паулой пересели в автобус через шлюзовой туннель. Их багаж последовал за ними. Все расселись на пластиковых сиденьях, которые очень напоминали сиденья в земных аэропортах.

Стоило автобусу тронуться, как Паула затараторила про окружающий ландшафт. Казалось, она очень гордилась всем, что находится на Марсе. Эта планета вызывала у нее прямо-таки щенячий восторг.

— Сейчас мы едем по дну каньона, который называется Долиной Ареса. Этот каньон образовался после катастрофического наводнения, случившегося в глубокой древности. Потоки воды текли с южных гор.

Это доисторическое бедствие, как полагают ученые, случилось миллионы лет назад и продолжалось дней десять или двадцать, но за эти несколько дней с гор пролилось столько воды, что образовалась река в тысячу раз полноводнее Миссисипи. Она проложила себе русло сквозь доисторические скалы. Наверное, точно такие же потоки обрушились на экваториальный пояс Марса по всей его длине: все прилегающие к экватору равнины северного полушария оказались ниже среднего уровня марсианской поверхности, словно бы облепив экватор кольцом огромных кратеров.