Яна Дубинянская - За горизонтом сна Страница 31

Он внес некоторые изменения в тайную тетрадку:

1. Переписать всю работу, кроме первой главы. Сделать резюме.

2. Послать на конкурс. А пока не расслабляться, подтянуть физкультуру.

3. Как только придет вызов, немедленно выехать в столицу. Столица располагалась на другом конце страны, и дорога туда на перекладных могла занять неделю, а то и две. Опаздывать к началу занятий не хотелось. Впрочем, возможно, администрация института сама решит вопрос с транспортом… но особенно рассчитывать на это не приходилось, и убирать последний пункт Джерри не стал. И вообще он так хорошо смотрелся на тетрадном листке, этот последний пункт! Победно, жизнеутверждающе.

…не может не повезти.

Весна Окончилась гораздо хуже, чем началась. Рейд вербовщиков, разбитые очки, домашний арест. И самое страшное: Лили, которая предпочла другого.

Самую что ни на есть секретную тетрадь могут найти и прочесть — поэтому о Лили он там не написал ни слова. Тем не менее она пронизывала его жизненные планы, как солнце пронизывает речку на мелководье. Конечно, им придется расстаться, когда он уедет учиться в столицу. На целых пять лет, а может — и на дольше, он ведь не собирается, едва получив диплом, возвращаться в глухомань Порт-Селина. Целая вечность, даже представить страшно. Но как здорово представлять себе другое: вот он, вернувшийся, стоит у ее калитки. Джеральд Ли, герой, имя которого нанизано на бесконечную нить, присоединено на равных к четкам-талисману.

Она скажет: «Я ждала тебя…»

Он ответит: «Давай поженимся!..»

Лилиан Ли. Красиво.

…А она ушла с боксером. С недомерком, у которого мускулы успешно заменяют мозги. С уличным подонком, невежей и невеждой… Он, наверное, и слов-то таких не знает. Ничего, зато знает много других, издевательских и глумливых, и прямо при ней… У Джерри до сих пор вспыхивали щеки и дрожали пальцы при мысли о том оскорблении. Он должен был ответить; дать пощечину!., но очки… если бы не очки!

Лили была вправе презирать его. Он не сумел спасти ее от насильников; пытался, не струсил и не отступил! — но не сумел же. А Фрэнк сумел. Если бы не Фрэнк… Он действительно оказался героем: и в ее глазах, и с точки зрения объективной истины. Это даже где-то справедливо: женщины достаются победителям. Как на древних рыцарских турнирах… ты слыхал о таких, Фрэнк? Может, и слыхал: ты, как выяснилось позже, любишь красивые сказки…

«Подтянуть физкультуру…» Ни о какой физкультуре после того случая не могло быть и речи — как и о школе вообще. Джерри попробовал было воспротивиться — но и мама, и даже бабушка плакали; что он мог поделать? От выпускных экзаменов отличника Джерри освободили автоматически. Учительница, та самая, что давала когда-то подшивки журналов, принесла ему домой бумажку аттестата. Вербовщики в Порт-Селине больше не появлялись, но бабушка черпала из очередей информацию, что весенний призыв все еще продолжается… Джерри чувствовал, что этот так называемый призыв может длиться до бесконечности. А где-то Лили гуляла по берегу речки — с Фрэнком. Который не боялся никакого призыва по той простой причине, что мог дать в морду любому вербовщику…

Про себя Джерри решил, что домашнее заточение не продлится ни дня после того, как он получит вызов из столицы. Пункт третий в секретной тетради. Как только, так сразу. Прощания с Лили не будет — как не будет, впрочем, и романтического возвращения. Ничего. Она еще услышит когда-нибудь его имя!

Раз в неделю, когда приходила почта, он раньше всех подходил к калитке: не то чтобы родные были способны утаить письмо, но все-таки… Однако наступил июнь — а в щели между калиткой и забором по-прежнему торчал только серый листок Газеты.

Джерри начинал волноваться. Пакет с его рукописью мог затеряться в дороге, и это уже никак нельзя проверить — всем известно, что такое современная почта. Или наоборот: конкурсная работа дошла по назначению и поразила всех, кто ее прочитал. Ректор Инстшуга истории и лингвистики собственноручно написал вызов студенту первого курса Джеральду Ли из Порт-Селина… и как раз это письмо пропало в пути. Запросто.

Феликс Ли беспечно улыбался с фотографии на стене. Джерри шепотом пересказывал ему тот, окончательный — на сегодня — вариант своей работы. Он помнил ее наизусть, до запятой. Может быть, поэтому слишком знакомые слова начинали казаться нестерпимо банальными. Сумбур, штампы, слабые потуги на аналитику… На уровне Порт-Селина — сойдет. Но в столице… На конкурс, наверное, прислали сочинения тысячи куда лучше подготовленных ребят, нежели он — провинциал, варящийся в собственном соку. Ученики городских — а тем более столичных! — школ имеют доступ к целым библиотекам литературы, посвященной ЭВС. С чего он взял, что у его наивного творения есть какие-то шансы?..

Он пересказывал текст снова и снова. Пока написанное и отправленное — уже не исправишь! — снова не начинало ему нравиться. Не только ему самому — и Феликсу!., да, он бы точно одобрил.

«Эпоха Великих Свершений и современность».

Это ведь не просто заголовок ученической работы. Джерри давно решил: именно так будет называться тот научный подвиг, который поставит его в один ряд с молодым прадедом и другими героями ушедшей ЭВС.

Почему — ушедшей?

Вот главный вопрос, на который он собирался рано или поздно ответить.

С одной стороны, факт давнего конца Эпохи ни у кого не вызывал сомнений. Об этом кричало уже само "и" — связка и противопоставление одновременно. Коротенькое словечко "и" было ключевым в названии будущего великого научного труда.

Когда — ушедшей?

Эпоха Великих Свершений жила, развивалась, одного за другим рождала гениев, шагала вперед гигантскими шагами — и вдруг растворилась в истории без всяких тому объяснений. Даты или хотя бы примерного года ее завершения Джерри так и не нашел, тщательно перелистав от корки до корки все тридцать с лишним попавших ему в руки книг. Среди них были популярные и академические, исторические и художественные… о конце ЭВС никто не писал ни слова.

Как если бы она продолжалась до сих пор.

— Откуда ты знаешь? — спросил Фрэнк.

Джерри вздрогнул и споткнулся о камень, невидимый в жухлой траве. Боль оказалась еще неожиданнее и нелепее, чем вопрос, вспоровший тишину. Сцепил зубы. Все-таки Лили шла рядом, он едва не касался ее рукавом.

Слегка нагнувшись, Джерри заглянул ей в лицо: плотно сжатые губы, отрешенные глаза, два упрямых холмика между бровями. Лили никогда раньше не была такой… Жесткой, устремленной к цели. Он вдруг понял, что мог бы и застонать, и даже вскрикнуть, — она бы все равно не услышала.

Стало жутко.

— Откуда ты… — нетерпеливо начал повторять Фрэнк.