Эдгар По - Эдгар По (биография) Страница 31

Большую часть времени по возвращении в крепость Монро По занимался устройством дел, связанных с предстоящим увольнением из армии, получая у офицеров рекомендательные письма в министерство обороны и ища себе замену на оставшиеся три года службы. Спустя несколько недель после приезда из Ричмонда все было готово, и командир полка написал в Нью-Йорк командующему Восточным округом письмо, в котором подробно излагал обстоятельства поступления По на военную службу, и, ссылаясь на полученное от Джона Аллана письменное подтверждение семейного примирения, сопровождаемое просьбой отпустить По из армии, а также на то, что место его уже готов был занять опытный унтер-офицер, просил удовлетворить ходатайство По об увольнении.

Приказом от 4 апреля 1829 года, подписанным командующим Восточным округом генералом Э. Гейнзом, Эдгар А. Перри увольнялся от службы Соединенным Штатам начиная с 15 апреля, ибо, как отмечает в своем письме полковой командир, замена ему уже имелась.

Сам По так описывает состоявшуюся сделку. В тот день, когда приказ о его увольнении вступал в силу, в полку не оказалось ни командира, полковника Хауза, ни уже знакомого нам лейтенанта Ховарда. Будь хотя бы один из них на месте, в качестве замены можно было бы взять первого же изъявившего согласие рекрута, что обошлось бы По в обычные двенадцать долларов вознаграждения. Похоже, что именно эту сумму По назвал Аллану, находясь в Ричмонде. Однако в отсутствие обоих офицеров, имеющих право взять в качестве замены новобранца, По вынужден был заплатить целых семьдесят пять долларов одному сержанту, чтобы тот согласился дослужить его срок. Он дал этому человеку двадцать пять долларов наличными деньгами и расписку на пятьдесят, которые взял потом из ста долларов, присланных ему из дома. Поскольку эти объяснения вполне согласуются с тогдашними уставными правилами, подозрения мистера Аллана и обвинение в лихоимстве, брошенное Эдгару По второй миссис Аллан, представляются лишенными всяких оснований.

Снабженный рекомендательными письмами нескольких хорошо знавших его офицеров, По простился с крепостью Монро и отправился в Ричмонд, где всю вторую половину апреля и первую неделю мая занимался в основном тем, что заручался поддержкой влиятельных лиц, способных посодействовать его назначению в ВестПойнт. К делу соизволил приложить руку и Джон Аллан, получивший необходимые рекомендации от спикера законодательного собрания штата Эндрю Стивенсона и майора Джона Кэмпбелла, который знал По еще ребенком. Кроме того, еще когда По находился в Ричмонде, Аллан убедил полковника Уорта, представителя их штата в конгрессе, написать министру обороны письмо с просьбой принять участие в судьбе молодого человека. Ко всем этим похвалам, заверениям и лестным характеристикам Джон Аллан присоединил свое собственное письмо, также адресованное министру обороны. Однако что это были за "рекомендации"! Достаточно будет привести лишь последние фразы его послания (ибо все предыдущие выдержаны в таком же ледяном тоне): "...Должен откровенно заявить, сэр, что он (По) не состоит со мной ни в каком родстве и что подобную же заинтересованность я проявлял во многих, кому хотел помочь в делах, - из тех же побуждений, какие движут мною сейчас, ибо забота моя принадлежит всякому, кто оказывается в нужде. Для себя я ничего не прошу, но был бы признателен, если бы Вы явили любезность, оказав помощь подателю сего в осуществлении его планов. Со своей стороны буду искренне рад ответить взаимностью на любую услугу, которую Вы сможете ему оказать. Прошу извинить меня за откровенность, но с письмом этим я обращаюсь к солдату.

Ваш покорный слуга Джон Аллан".

С этими блестящими рекомендациями прямодушного альтруиста, утверждавшего, что "забота его принадлежит всякому, кто окажется в нужде", которые должны были обеспечить По горячую симпатию и покровительство министра обороны, он покинул Ричмонд 7 мая 1829 года и направился в Вашингтон.

Письмо Джона Аллана, очевидно, предназначалось для глаз самого По не в меньшей мере, чем для прочтения министром. Оно с предельной ясностью давало понять молодому поэту, что опекун считал его самым обыкновенным протеже, которого хотел сбыть с рук долой, устроив в Вест-Пойнт с тем, чтобы больше никогда о нем не слышать. "Должен откровенно заявить, сэр, что он не состоит со мной ни в каком родстве". Фраза эта означает, что он не собирался делать По своим наследником или принимать его у себя дома в качестве члена семьи. Формально исполняя обещание, данное покойной жене, он повиновался при этом чувству долга, но отнюдь не любви. Прошение, поданное По на имя министра обороны, возымело обычный результат: вместе с рекомендательными письмами оно было положено под сукно и на несколько месяцев забыто.

Перед отъездом По из Ричмонда Аллан снабдил его суммой в 50 долларов. Надо полагать, По задержался в Вашингтоне совсем ненадолго - только для того, чтобы лично передать свои бумаги в министерство обороны, - и сразу же выехал в Балтимор, к чему его побудили немаловажные причины. Во-первых, к этому моменту Джон Аллан, приложив надлежащие старания, ясно дал понять, что в ричмондском доме он отныне нежеланный гость. По мере того как охладевала "привязанность" к нему опекуна, По все яснее ощущал необходимость в установлении более прочных связей со своими настоящими родственниками в Балтиморе. Сведений о них он до той поры почти не имел, зная лишь, что дед его по отцовской линии, Дэйвид По, был главным квартирмейстером повстанческой армии в годы войны за независимость. Ратные его подвиги множились семейными преданиями и временем, так что довольно скоро он даже получил чин "генерала", которого на самом деле ему никто не присваивал. Обнаружив, что у него есть столь доблестный предок, По пришел в восторг. Только сейчас он стал сознавать, к какому славному роду принадлежит, и был уже вполне готов преобразиться из Эдгара Аллана в Эдгара По. Существовало и другое обстоятельство, заставлявшее По стремиться в Балтимор, которое он, впрочем, не осмелился открыть опекуну. Все его мысли

были заняты планами издания нового поэтического сборника, и весной 1829 года началась долгая и ожесточенная борьба за литературное признание.

Приехав в Балтимор, По, не теряя времени, начал готовить к публикации "АльАараф", а также несколько новых и основательно переделанных старых стихотворений. Печальный опыт "Тамерлана" подсказывал, что очень мало просто напечатать произведение, главное - суметь привлечь к нему внимание публики и критики. Вот почему на сей раз он решил взяться за дело иначе, и метода, который тогда применил впервые, неизменно придерживался в дальнейшем. Теперь каждою новую работу он стал посылать какому-нибудь известному писателю, или просто влиятельному лицу, якобы лишь на отзыв, а на самом деле, чтобы возбудить к себе интерес и опереться таким образом на поддержку уважаемого в обществе человека. Рукопись своей второй книги он собственноручно передал Упльяму Вирту, популярному в ту пору писателю, которого знал еще в Ричмонде, надеясь, что его благосклонный отзыв произведет впечатление на издателей. Однако Вирт, чей вкус воспитывался на классических образцах, пришел в некоторое замешательство от причудливой образности "Аль-Аарафа", которая и поныне нередко сеет смятение в "упорядоченных" академических умах. Присланное им письмо поэтому было хотя и доброжелательным, но весьма сдержанным. Отдавая должное эрудиции автора и выражая уверенность в том, что "современному читателю поэма понравится", он вместе с тем сомневается в том, чтобы она "пришлась по душе людям с более старомодными вкусами", к коим причисляет и себя самого.