Константин Якименко - Эксперимент (сборник) Страница 31

— Значит, говоришь, никакой закономерности? А что, если…

— Конрад, знаешь, сколько таких «а что, если?» я уже перепробовал? Давай, валяй, если у тебя полно лишнего времени.

— Макс, это скорее по части Дмитрия, а не по моей. Ты не показывал эту фиговину специалистам?

— Интересно, каким специалистам?

— Хоть каким. Хотя бы элементарно просветить…

— Пробовал — не берет.

— Что, так совсем и не берет?

— Все пропускает через себя. Если по научному — ведет себя как абсолютное прозрачное тело почти во всех спектрах. Подробнее я не вникал. Еще какие вопросы?

— Макс, я вижу, ты не очень-то любишь говорить о своем… ключе?

— По правде говоря, он меня пугает. Но я не хочу, чтобы ученые мужи забрали его у меня на исследование, а потом как бы «потеряли». Ясно?

— Ясно. Значит, ты не хочешь рассказывать о нем Дмитрию?

— Ни Дмитрию, ни кому-то еще. И вообще, давай завязывать с этой темой, ладно?

— Мне-то что, дело твое… Ты же сам начал.

— Как начал, так и закончу.

Больше к вопросу о ключе мы не возвращались. Конрад вел себя так, будто он вообще ничего такого от меня не слышал, а я не горел желанием ему напоминать. Остальным членам нашей «экспедиции» я тоже рассказывать не стал — «яйцо» все время было со мной, но извлекал я его на свет божий только тогда, когда поблизости никого не было. И все-таки я был уверен в одном: ничто с момента нашей встречи не произвело на Конрада такого большого впечатления, как мой странный и внешне даже не особенно примечательный ключ. А это само по себе уже говорило о многом…

4

Сначала на вагонетке заработало освещение.

Такое событие относится к разряду даже не невероятных, а невозможных. Лампа на передке, основательно разбитая, по всем законам физики не была способна выжать из себя и жиденького пучка фотонов — и тем не менее, назло этим самым законам, она загорелась, готовая освещать нам путь. В глазах Дмитрия я прочитал суеверный ужас, и так и не понял, связан ли он с тем, что его гипотеза о наведенке подтвердилась или напротив, это событие идет вразрез его предположениям. Остальные, включая и меня, после случая с летающей тарелкой уже не особенно удивились.

Теперь мы едем уже знакомым мне маршрутом, едва умещаясь в вагоне, сделанном в расчете на двух человек. Другого маршрута тут и нет наши предшественники проделали в земных недрах только один путь, до конца которого мы собираемся добраться. При освещении пещера выглядит несколько иначе — благодаря ему мне не приходится прибегать к низкоуровневому зрению. Сейчас я могу проводить какие угодно эксперименты с изображением, так как моя встроенная камера мало кого интересует каждый имеет свою собственную на шлеме. Только на визуальные художества меня почему-то уже не тянет.

— Макс, когда я смотрел на этот туннель через твои глаза, я представлял его совершенно иначе, — говорит Дмитрий.

Странно: уже не в первый раз чье-то высказывание попадает в такт моим мыслям.

— Ну еще бы, приятнее видеть в нормальном цвете, чем в его уродливом зеленом.

— Хуанита, помолчи! — обрывает ее командор.

Ха! Ну если уже Конрад сам сдерживает свою «кошечку», значит, намерения у него более чем серьезные.

Оставляем позади вышедших из строя проходчиков. Они все так же неподвижны; наверное, они останутся здесь навсегда, превратившись в часть обстановки, неизменный антураж пещеры. Впрочем, если пещера сама по себе искусственная, почему не может быть таковым и ее содержимое?

А вот и золотые россыпи! Вижу, как преображается взгляд Хуаниты, наблюдающей за игрой света на блестящем металле. Да и Конрад, чтобы он там ни говорил, не остается равнодушным… А ты сам, Макс?

Ну… я все-таки созерцаю эту картину уже второй раз.

— Вот это да! — восклицает Хуанита. — Макс, ты не обижайся, но в реале оно и правда гораздо красивее.

Хм, с какой-такой радости она говорит мне «не обижайся»? Что вдруг случилось? Где здесь может быть подвох?

Конрад, подлец! А я ведь говорил — между нами…

Ладно, Макс, не спеши с выводами. Пусть пока все идет, как идет. Просто наблюдай. Действовать ты всегда успеешь.

— Дорогой, давай остановим, я хочу посмотреть ближе! Ну пожалуйста!

— Потом, потом. Вот выясним секрет этого Престона — а тогда сколько угодно!

Так-так, Конрад, отлично, продолжай в том же духе!

Поворачиваю голову направо — здесь должен лежать труп неизвестного науке животного, которое на самом деле — всего лишь материализованная иллюзия. Он там и валяется, еще больше съежившийся, не способный теперь кого-то испугать и никого не интересующий. А такой ли уж он страшный на самом деле, каким показался нам с Джо? Может, если бы я не начал палить, когда он был за семь метров, все обошлось бы тихо-мирно?

Макс, а может, ты это прекратишь? А, Макс?

— Командир! Макс!!! — вдруг разрывает тишину вопль Джо, донесенный до нас через ком.

Что, что такого он мог увидеть ТАМ, чтобы это вызвало столь безумный крик ужаса?!

Или он увидел оттуда — ЗДЕСЬ?

Конрад останавливает вагонетку.

— Джо, успокойся и объясни, в чем дело?

— Я вижу… вы у себя можете включить камеру?

Значит, все-таки — там…

На панели управления есть маленький монитор, и командор настраивает его на прием изображения из комнаты, где сейчас находятся Джо и Акай. Оба они сидят за огромным пультом во всю стену, откуда могут наблюдать за нашим продвижением. Но сейчас их глаза обращены в другую сторону. Потом камера поворачивается…

— Что ты там увидел, Джо? Я ничего такого не вижу.

— Я тоже ничего не вижу, командир, — это голос Акая.

— Он… оно… там!.. — когда камера снова меняет ракурс, становится видно, как парень тянет руку вперед. Дрожащую руку…

— Да глюки у него, — негромко, видимо, чтобы не слышал Джо, заявляет Хуанита.

— Джо, еще раз: соберись с мыслями и объясни, что ты видишь.

— Там… я! — наконец выдает он. — Совсем как я…

— Акай, проверь!

Мое внимание сосредоточено на экранчике, но боковое зрение на двух планах сразу следит за обстановкой, готовое уловить мельчайшее ее изменение. Азиат фиксирует камеру так, чтобы она была точно направлена на предполагаемого двойника Джо. Потом сам медленно идет вперед… Стена, покрытая розово-серебристыми переливающимися узорами неопределенного вида. Больше — ничего.

Жаль, что я не могу применить свое многоплановое зрение к телеизображению.

— Здесь ничего нет, — уверенно говорит Акай, достигнув нужной точки.

— Как же нет?! Ты сейчас прошел сквозь него!