Майкл Муркок - Ритуалы Бесконечности Страница 31

— Но кто-то должен сделать это, профессор, — ответил Штайфломайс. — Кроме того, мы подходим для этого лучше других. Я и мисс Мэгги Уайт. Мы не подчинены никаким инстинктам, у нас нет вожделения, не так ли, мисс Уайт?

Мэгги просто покачала головой, ее губы были плотно сжаты.

— У нас нет никаких инстинктов, профессор, — продолжал Штайфломайс. — Мне кажется, что мисс Уайт сожалеет об этом, но только не я. Вы уже могли убедиться, как могут быть вредны инстинкты для человека.

— Я видел вас злым и испуганным, — возразил Фаустаф.

— Конечно, я могу испытывать злость и страх — но это психическое состояние, а не эмоциональное, или это, по-вашему, все равно, профессор?

— Почему вы принимаете участие в этом? — Фаустаф игнорировал вопрос Штайфломайса и обратился к ним обоим.

— В данном случае для развлечения, — ответил Штайфломайс. — И я надеюсь получить чувственное наслаждение, хотя и не трачу времени на его поиски, как это, кажется, делаете вы.

— Наверное, большая часть жизни ушла у него на это, — спокойно заметила Мэгги Уайт. — Я уже говорила вам, что, возможно, они могут испытывать большее наслаждение.

— Я осведомлен о вашей жизни, мисс Уайт, — Штайфломайс улыбнулся. — Но я уверен, что вы не правы. Все, что они делают, — мелкомасштабно. — Он взглянул на Фаустафа. — Видите, профессор, мисс Уайт утверждает, что, принимая участие в этих ритуалах, она испытывает чувственный экстаз. Он на нее нисходит. Она думает, что у вас есть что-то, чего нет у нас.

— Возможно, что и так, — ответил Фаустаф.

— Возможно, это не стоит того, — предположил Штайфломайс.

— Не уверен, — Фаустаф посмотрел на людей вокруг него. Двое мужчин все еще держали девушку, хотя теперь казалось, что она впала в такое же состояние, что и они. — Но, конечно, не это.

— Конечно, нет, — тон Штайфломайса был извинительным. — Это должно быть чем-то другим. Я думаю, что ваши друзья — Нэнси Хант и Гордон Огг вовлечены в то, что вам нравится больше.

— С ними все в порядке?

— На данном этапе — совершенно. Им не должен быть причинен физический вред, — зло усмехнулся Штайфломайс.

— Где они?

— Должны быть где-то поблизости.

— В Голливуде, — сказала Мэгги Уайт. — На участке одной из кинокомпаний.

— Которой?

— «Саймон», я думаю. Это в часе езды.

Фаустаф оттолкнул мужчин и поднял девушку.

— Куда вы надумали взять ее? — засмеялся Штайфломайс. — Она ничего не понимает после активации.

— Считайте меня собакой на сене, — Фаустаф понес девушку к выходу.

Он вышел на улицу, положил девушку на заднее сидение машины, сел за руль и помчался в Голливуд.

XVII. БЕЛЫЙ РИТУАЛ

Машина была скоростной, а дорога — свободной. Пока Фаустаф ехал, он удивлялся парочке, которую покинул. Из того, что сказал Штайфломайс, было ясно, что они не были людьми; возможно, как он предполагал, они были близки к людям-андроидам, более совершенными вариантами роботов-разрушителей.

Он не ставил вопрос о сущности ритуала, в который, как он считал, вовлечены Гордон Огг и Нэнси Хант. Он просто хотел как можно скорее встретиться с ними и оказать им помощь, если они в ней нуждаются. Фаустаф знал территорию компании «Саймон». Это была одна из самых больших компаний в кино старого образца на З-1. Он когда-то был на их участке во время одной из поездок в Лос-Анджелес на З-1.

Очень часто профессору приходилось тормозить и объезжать или пробираться сквозь толпы людей, участвующих в неизвестных ему обрядах. Не все они были непристойными или исполненными насилия, но одного вида их пустых лиц было достаточно, чтобы расстроить Фаустафа.

Однако он замечал и перемены. Здания, казалось, находились в менее резком фокусе, чем тогда, когда он впервые проезжал здесь. Ощущение новизны также понемногу истощалось. Очевидно, эти предактивизационные празднества имели связь с переменой погоды на новой планете и изменением ее природы. По собственному опыту он знал, что влияние этого мира заключалось в неспособности к нормальному общению, очень быстрой потере чувства личности и включении в роль того, чей психологический архитип был наиболее силен в психике индивидуума; ему это также казалось родом обратной связи, когда люди помогают планете принять более определенную атмосферу реальности. Фаустаф обнаружил, что эту идею трудно сформулировать в обозначениях, известных ему.

Теперь он находился недалеко от Голливуда. Он увидел впереди сильно освещенные контуры здания компании и вскоре въехал на ее территорию. Там было пусто и очень тихо. Он вышел из машины, оставив девушку на заднем сидении. Закрыв дверцы машины, Фаустаф пошел по направлению, указанному надписью, гласившей — сцена № 1.

Вмонтированная в бетонную стену дверь была чуть-чуть приоткрыта. Фаустаф толкнул ее, открывая, и заглянул внутрь. Казалось, целые джунгли камер и электрооборудования частично закрывали обзор. Создавалось такое впечатление, что все здесь подготовлено к съемкам исторического фильма. Но в комнате никого не было.

Фаустаф подошел к другой сцене и вошел вовнутрь. Здесь не было камер, все оборудование было аккуратно собрано. Декорации, однако же, были установлены. Возможно, они использовались для того же фильма и изображали интерьер средневекового замка. На мгновение Фаустаф подивился мастерству человека, который построил такие убедительные декорации.

На сцене происходил ритуал. Нэнси Хант была одета в белую прозрачную сорочку, ее рыжие волосы были всклокочены и ниспадали на плечи и спину. Позади нее стоял мужчина, одетый в черные доспехи, выглядевшие как настоящие. Был ли это костюм для фильма или он появился таким же образом, как и все остальные костюмы, которые видел здесь Фаустаф? В правой руке мужчина в черных доспехах держал палаш.

Ровным шагом вошла еще одна фигура. Это был Гордон Огг в полных доспехах из светлой стали и свободном белом плаще поверх них. В правой руке он сжимал большой меч.

Фаустаф закричал:

— Гордон, Нэнси! Что вы делаете?

Но они не слышали. Вернее, они были в таком же состоянии грез, как и все остальные.

Со странными жестами, которые напоминали Фаустафу манерные жесты японских мимов, Огг приблизился к Нэнси и мужчине в черных доспехах. Его губы шевелились, но Фаустаф понял, что слова не произносились вслух. Наигранным жестом мужчина в черном сжал руку Нэнси, увлекая ее за собой от Гордона. Теперь Огг опустил забрало и, казалось, вызвал его на поединок движением своего меча.

Фаустаф не думал, что Огг подвергается опасности. Он видел, что Нэнси отступила в сторону, а Огг и его противник скрестили мечи. Вскоре человек в черных доспехах выронил меч и упал на колени перед Гордоном Оггом. Затем Огг бросил свой меч и начал снимать с себя доспехи. Нэнси вышла вперед и тоже стала на колени перед Оггом. Тот взял чашу и отпил из нее или сделал вид, что отпил, но когда Фаустаф смог посмотреть, чаша была уже пуста. Эту большую золотую чашу перед боем принесла Нэнси. Огг поднял свой меч и вложил его в ножны.