Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне Страница 31

Информация эта в компьютере обычно свирепо засекречена, и Тигр, склонный к формализму, не преминул поступить так же и с результатами моего заказа. Чтобы войти в эти файлы, нужно было знать полдюжины паролей и столько же кодов, ежесуточно меняющихся. Все это хранится у Тигра и, на всякий случай, дубликаты имеются у Дежурного Мастера. Дежурил сегодня Дуб. Но Тигр охотно сообщил мне все нужное. Потом нетерпеливо отстранил меня и уселся сам.

Он обрадованно стал вытаскивать на дисплей одно изображение за другим, и мы начали внимательно прочитывать пояснительные тексты с характеристиками изображенных на снимках лиц.

— Иконин: рыбалка, филателист, Тургенев…

— Мимо.

— Хохлов: футбол, компигры, Шолохов…

— Дальше.

— Ищенко: теннис, кроссворды, за чтением не замечен…

— Следующий.

Так мы перебрали десятка с полтора. Стало уже надоедать.

— Хижин. Дважды судился. Был актером. Стреляет на седьмом уровне.

У нас есть такая классификация — из десяти баллов.

— Стоп! — сказал я. — Похоже. Читай дальше — все о нем.

Тигр сперва пробежал текст глазами. Нахмурился и ткнул пальцем в экран:

— Вот тебе, пожалуйста.

Я прочитал:

«Выехал на постоянное местожительство в Новую Зеландию». И стояла дата: это примечательное (для него) событие случилось около года тому назад.

Очень хорошо, просто прекрасно.

За исключением одного: в Новой Зеландии не было Бюро Системы ОПС.

Мы смотрели друг на друга с минуту — пока экран не очистился: программа секретности не любила, когда данные долго маячили на дисплее без употребления.

— Значит, он где-то в другом месте уже, — сказал Тигр. — Сейчас некогда выяснять — где и что; придется просить генерала.

— А может, легатов?

Тигр покачал головой:

— Бесполезно, как я понимаю. Нет, тут нам его уже не выловить. А вот там тебе, пожалуй, еще придется с ним пересекаться. Возможно, даже выманить его на себя — и допросить с пристрастием? Может получиться интересно, а?

Я немного подумал.

— Хотелось бы сперва разобраться: как им удалось провести меня?

— Мы тут вроде бы уже сообразили. Анализировали разговор. Твоя дочка скомбинирована из шести, а может, семи записей, недостающее создано на компьютере, очень гладко — но при серьезном изучении все разваливается. А твой номер — тоже просто: звонили, подключившись к твоей паре, телефон-то обычный, городской.

— Сколько лет еще будем просить о создании собственной сети? Что нам — забастовку, что ли, объявлять? А пока снабдили бы хоть сотовыми…

Вместо ответа Тигр прокряхтел что-то невразумительное. Понять можно было только последние слова:

— Садись и просматривай дальше — всю галерею. Попробуй выявить тех, кто здесь был теснее других связан с этим Хижиным. Хоть их потрясем, может быть, что-нибудь и высыплется. Постарайся справиться за час. Больше оттягивать нельзя. Надо тебе выходить. Иначе мало ли что может там приключиться с Боричем. Тебе прежде всего придется его отыскать, в случае чего и он тебя сможет подстраховать, верно?

— Кстати, — вспомнил я, — а Степ вернулся? Вылез? Ну, тот паренек, что угодил в Туннель. Кстати, что у него было за задание?

Тигр мотнул головой:

— Нет еще. Да ничего с ним не сделается, на него же охота не открыта. Разве что в бруки наложит. Задание? Легкое: предупредить кое-кого…

Тигр любил произносить именно так: бруки.

Я пожал плечами:

— Галерея мне сейчас больше ни к чему. С вашего позволения, попробую, пока еще возможно, разобраться в его биографии. Найти подлинные данные — в засекреченных файлах: Груздь ведь входит в те списки.

— Только не затягивай.

Я уселся и принялся за работу. Вход занял несколько минут: было до черта всяких блоков. Наконец я оказался в дирекции. И увидел, что она пуста. Файлы стерты до основания. А ведь только что материалы были в совершенном порядке.

С четверть часа мы пытались восстановить хоть что-нибудь. Но все было вырвано, что называется, с мясом. Программа с восстановлением не справилась.

Тигр, отчаявшись, проговорил мрачно:

— Холодная водичка. На грани замерзания. Но прыгать в нее тебе все равно придется. Хотя ты и не морж. А мы уж тут поищем, постараемся разобраться, что к чему.

На что я не совсем вежливо ответил:

— А по мне хоть и не разбирайтесь. Ну вас всех ик и ув…

Я намеренно проговорил это с густым местечковым акцентом. Просто у меня было скверное настроение.

И пошел в третью, нелюбимую палату — ложиться для выхода, на этот раз уже по своей программе, всерьез.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

РИТУАЛ

Я лежал на спальном станке и размышлял вот о чем: насколько я сейчас напоминаю — или не напоминаю — фараонову мумию. Решил, что не очень: фараонам вряд ли ставили две капельницы одновременно. И при этом им не приходилось еще и отвечать на вопросы. Фараону определенно было лучше.

Корявый Дуб выговаривал слова торжественно, словно церемониймейстер:

— Как ты чувствуешь себя? Здоров ли?

Я отвечал, каждый раз глубоко вдыхая воздух, как если бы в нем было растворено безграничное терпение и покорность судьбе:

— Чувствую себя совершенно здоровым.

— Ты спокоен?

— Да.

— Силен?

— Как никогда раньше.

— Готов ли уйти на задание?

— Я готов.

— Уходишь ли с желанием вернуться?

— О, да. Безусловно.

— Дорог ли тебе этот мир — Производный Мир?

— Он — все, что у меня есть.

— Он достаточно плох. И тем не менее нет другого, в котором ты был бы дома. Что не нравится тебе в нашем мире?

— Ложь. Хитрость. Предательство. Стремление использовать других ради своего блага. Вражда между людьми, странами, взглядами. Недостаток свободы. Недостаток терпимости. Скверный уровень жизни.

— Согласен. В нашем мире есть недостатки — эти и множество других. Назову их: жестокость ко всем, кто не является людьми, а среди людей — к тем, кто не принадлежит к твоей группе; возведение самих себя на пьедестал, на котором нам не место; слишком большое неравенство людей, часто не соответствующее их роли в жизни мира; предпочтение материи духу, стремление к ублаготворению плоти, а не души. И еще многое, многое. Согласен?

— Да.

— Мы назвали недостатки нашего мира — для чего? Для того, чтобы ты оставил их здесь. Чтобы не брал с собой. Тебе предстоит целеустремленно проникнуть в Пространство Сна, оставаться там неизвестно какое время, стать существом того мира. И чем глубже будешь ты входить в иные континуумы, чем лучше станешь ощущать и понимать их, тем более нереальным, иллюзорным, условным будет казаться тебе наш Производный Мир, этот, откуда ты пришел; будет казаться, что его вообще не существует и никогда не существовало, а реально лишь Пространство Сна. А если к тому же наш мир на расстоянии покажется тебе средоточием одних лишь недостатков, ты не сможешь возвратиться.