2024 - "Александр Чугункин" Страница 32

Олег вдруг снова вздрогнул — он услышал что-то похожее на рычание. Он подумал, что ослышался, но звук снова повторился, и уже громче. Олег бегло оглядел чёрную улицу через решётку шахты. Где-то внизу мелькнула чёрная тень. Ещё одна, и ещё… Тяжёлое дыхание «быстрых» зомби уже висело в воздухе. Олег ощутил на лбу холодный пот. Только бы лифт поскорее прибыл, что же он так долго?! Они же идут, уже идут за ним! Олег в отчаянии пнул решётку: «Ну, где же ты?! Быстрее!». Олег снова вгляделся в улицу — чёрные тени так и бегали по ней, словно духи тьмы собрались на жуткое пиршество, в безумной радости кидая жертву из пасти в пасть.

Лифт открыл дверь. Олег молниеносно влетел в кабину и вдавил кнопку. Лязгнув старыми деталями, механизм начал медленный спуск.

Скованно и трясясь, Олег вышел из лифта, машинально перезаряжая ружьё. Никогда он не видел страх так близко, как сейчас. Всё вокруг казалось словно опущенным в кисель — улица виднелась мутно, звуки доходили до ушей гулкими раскатами грома. Олегу хотелось рухнуть на мостовую и забыться, навсегда. Он сейчас сам чувствовал себя ходячим трупом.

Но Рэвенхольм не дал даже секунды отдыха. Вздрогнув и чуть не выстрелив, Олег услышал откуда-то со стороны тяжёлый и мощный стон — словно стонал кит, выброшенный волной на берег, словно сами небеса сделали последний выдох и отправились в небытие. Олег повернул ствол на звук и почувствовал, что ему — нехорошо. Земля чуть не ушла у него из-под ног. Олег стоял и смотрел, как к нему со стороны улицы приближается чёрная горбатая фигура.

Олег ещё никогда не видел, чтобы хедкрабы могли сотворить подобное с человеком. Зомби шёл, тяжело вздыхая и сгорбившись, словно под тяжестью всех грехов Правительства. Тело его неимоверно распухло, он едва переставлял толстые вздутые ноги. Он был так горбат, что, казалось, сам был сплошным горбом. Но самое ужасное было не в этом. В свете луны Олег увидел то, что потрясло его до глубины сознания. От пояса всё тело человека было сплошь покрыто хедкрабами! Чёрные, с белыми кольцами на лапах, хедкрабы сидели на нём везде, словно чешуя на рыбе. Один, самый большой, обхватил его голову, и ещё шесть или семь вгрызались в его кожу со всех сторон. Некоторые сидели на своих же собратьях. На теле, распухшем от их яда, не осталось больше места. Вся эта масса копошилась, шевелилась, подрагивала, и то, что осталось от человека, тяжело вздыхало под этим кошмаром. Распухшие руки с длинными когтями, словно плети, свешивались из этого жуткого клубка, и пальцы сгорбленного трупа волочились по земле.

Олег почувствовал, что чья-то невидимая рука сжала его горло — он не мог даже закричать. Он начал пятиться назад и, оступившись, упал. И так и остался на земле, не сводя взгляда с несчастного мертвеца, медленно приближающегося к нему. Медленно-медленно Олег поднял ствол ружья. Он с каждой секундой всё сильнее ощущал боль. Он ведь знал, что сейчас чувствует этот человек. Ядовитые хедкрабы, один из которых чуть не укусил Олега, вновь и вновь кусали мёртвое тело. От огромного количества яда тело мертвеца распухло до невероятных габаритов. Но и хедкраб, сидящий на его черепе, уже начал своё дело. Тело уже изменило генетическую структуру. Начали расти горбы, язвы, удлинились руки и пальцы, на них выросли когти. Мышцы вздулись. И мертвец чувствовал всё это. Олег слышал его тихий стон — единственный звук, едва протискивающийся через распухшее гниющее горло.

Внезапно зомби пошёл ещё медленнее, и с его спины вдруг спрыгнул один из ядовитых хедкрабов. Оттолкнувшись ногами от своих же собратьев, он со знакомым шипением прыгнул прямо на Олега. Выстрел — и тварь отлетела на мостовую. Но этот выстрел словно сорвал с нервов Олега какой-то замок. И он всё жал и жал на спусковой крючок. Пули и дробь одна за другой влетали в хедкрабов, в тело несчастного, и с каждой новой раной зомби стонал всё громче. Его ноги подвернулись, и под тяжестью своих «хозяев» он упал на колени. Олег, глядя сквозь цель, всё стрелял и стрелял с одним лишь желанием — поскорее оборвать мучения этого мученика из мучеников. Наконец, со вздохом, полным облегчения, зомби грузно повалился на землю. Ещё пара выстрелов — и на нём не осталось ни одного живого хедкраба.

Олег с замирающим сердцем подошёл к издохшему зомби, посмотрел на него и сжал зубы. Нет, бога нет. Он забыл нас. Если на Земле существуют такие жуткие муки, то бога давно уже нет. Есть только дьявол. Олег почувствовал, что в нём появилось ещё одно чёрное пятно. Самое большое. Он хотел взять всех хедкрабов и долго-долго жечь их огнемётом, пока их пепел не развеется по ветру. Если мёртвые после смерти испытывают такие муки, то справедливость давно умерла и Олегу уже нечего делать на этом свете.

Минутное отчаяние медленно таяло. Олег отошёл от трупа зомби и попробовал взять себя в руки. Уже в который раз. Олег знал, что сдаваться нельзя даже тогда, когда знаешь, что этот твой вздох — последний. Сколько бы всего ни пережил за всю свою жизнь, он твёрдо верил, что в мире всё же есть хоть крупица света. Может, именно поэтому его считают чуть ли не спасителем. Олег встрепенулся и посмотрел в зловещий лик луны. Нет, он не остановится. Свобода ему — дороже всех богатств. И он никому не отдаст её. Он добудет её, даже если за ней придётся идти на край света. Он не остановится.

Перезарядив ружьё, Олег подошёл к забору, стоящему рядом. Прямо за ним виднелась церковь, совсем рядом. Осталось лишь обойти его — и он увидит священника. Быстрым шагом Олег пошёл по чёрной улице, ища обход и зная, что не остановится ни перед чем.

Олег вышел на довольно просторную улицу, залитую серебряным светом. Здесь было почти тихо, лишь изредка слышались стоны бродящих по домам и улицам зомби. Олег снова увидел над головой рельсы, на них даже висело крепление для вагончика. Но хорошего здесь было мало — Олег с неприязнью заметил, что забор упёрся в тёмное здание. Олег, как оказалось, уходил от церкви всё дальше и дальше. Вздохнув, он направился в одну из подворотен, которая шла хотя бы мимо церкви. Может, там удастся свернуть? Олег тихо ступал по камням мостовой, стараясь производить как можно меньше шума. Вокруг было совершенно темно — из-за узких стен сюда не попадал даже скудный лунный свет. Всматриваясь в черноту, Олег шёл вперёд, держа ружьё наготове. В конце улицы виднелось нагромождение ящиков, ведущее на крышу.

«Да, — подумал Олег, забравшись на какую-то крышу, — тут я в безопасности… Если, конечно, не появятся эти ходячие скелеты…». Олег оглядел улицу. Пока всё складывалось, по меньшей мере, удобно. Он легко перелез на крышу прилегающего дома, а оттуда — на просторный карниз большого здания возле подвесной железной дороги. Здесь он даже нашёл стоящий стул и подвешенный на тросах труп мужчины — похоже, Валерьян побывал и тут. Может, он таким способом указывал дорогу? Неизвестно. Олег так и видел его, сидящего здесь, на этом стуле, смотрящего в тёмную даль и со своим безумным смехом постреливающего в бегающих по крышам зомби.

Словно эхо его мыслей, раздался выстрел, и по откосу крыши противоположного дома скатился убитый «быстрый» зомби. Из-за трубы там же вышел отец Валерьян со своим вечным ружьём в руках.

— Как ты тут оказался, брат мой?

Валерьян усмехнулся, и в глазах его мелькнул огонёк. Олег заметил, что тот смотрит куда-то за его спину. И тут же, вскинув ружьё, священник выстрелил. Прямо позади Олега откуда-то сверху упал ещё один зомби. Олег поражённо посмотрел на священника, на что тот лишь покачал головой.

— Ты совсем не в той части города. Разве я не сказал тебе искать церковь? Встань на путь истинный, — сказал Валерьян, уходя за трубу, — пока ещё не поздно.

И он исчез.

Олег вдруг понял, что за своими мыслями он не заметил главного — тот карниз, на котором он стоял, был расположен очень близко к открытому чердачному окну как раз того дома, где исчез священник. Обрадовавшись реальной возможности, наконец, нагнать его, Олег перелез через окно и оказался на тёмном чердаке. Выход нашёлся сразу, и Олег спустился в комнаты какого-то полуразрушенного дома. Угадывались и бывшая спальня, и детская. В детской Олег на миг остановился — в углу лежал чёрный скрюченный трупик. Олег тут же отвёл глаза. Было непонятно, кто это был — ребёнок или старик, но зрелище было одно из печальнейших. Словно памятник безвременно погибшему прошлому.