Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) Страница 32

Кроме всего прочего, Виталий без особого труда понял, что звукозаписывающий чип встроен прямо в пластик заглавного листа и в данный момент действительно включен. Поэтому он спокойно и чуточку торжественно, как недавно на принятии присяги, зачитал распечатанный текст, что нужно – внес, где положено – расписался и так же спокойно передал подписку шефу. При этом он прекрасно осознавал, что если раньше какие-то теоретические проценты все повернуть вспять и получить новое назначение еще имелись, то с этого момента их просто не осталось.

– Замечательно, – удовлетворенно пророкотал Терентьев, делая отметки в подписке и убирая ее в герметичный конверт. – Пойдем, заодно покажу где у нас служебный сейф и дам к нему коды.

Сейф располагался в ходовой рубке, на штатном месте. Виталий сразу его увидел. Однако это оказался не тот сейф – Терентьев кратко ему объяснил, что там хранится только полетная документация. Служебный же сейф оказался неплохо замаскирован, не вдруг и отыщешь. Код Виталию пока полагался только от верхней секции, об этом Терентьев честно предупредил и тут же спрятал подписку Виталия в нижнюю.

Виталий в этот момент подумал, что полученный код и местонахождение сейфа – это первая информация, за разглашение которой его теперь могут совершенно законно расстрелять, но нельзя сказать, что испытал трепет или еще какие сильные чувства – как-никак он шесть лет подспудно готовился и привыкал к мысли: допуск к секретной информации имеет любой офицер и хранить тайну обязан сознательно и твердо, иначе зачем вообще все – офицерство, флот, служба?

– Ну что? – вопросил Терентьев, глядя на наручные часы, когда сейф был закрыт и опечатан. – Пить еще не устал? Даже если устал – придется еще по сто пятьдесят. Традиция. Но потом – сухой закон на весь срок обучения.

– К традиции готов, господин капитан, сэр, – вздохнул Виталий не очень старательно козыряя.

– Господина капитана рекомендую опускать даже при контактах с другими военными. Если нужно обратиться ко мне или к начальнику отдела – обращайся просто «мастер». Я к нему, по правде говоря, обращаюсь так же. Тебя первое время положено именовать стажером, совершенно официально, поскольку первые три месяца тебе зачтутся как стажировка.

– А как шеф обращается к вам? – поинтересовался Виталий и тут же подумал, что вопрос его, вероятно, запредельно наивен и неуместен.

Однако стажеру простителен, потому что Терентьев без тени смущения ответил:

– Меня шеф зовет кадетом.

– До сих пор? – поразился Виталий. – Все четырнадцать лет?

– Ага. Но, полагаю, скоро перестанет. Догадываешься почему?

– Потому что появился я, а кадет может быть только один, самый младший? – предположил Виталий.

– Именно, – подтвердил Терентьев. – Но что придумает шеф для меня – не рискну предположить. Его самого в бытность на моем месте именовали юнкером. Уж не знаю почему.

Они вернулись в кают-компанию, по пути заглянув на камбуз. Теперь Виталий знал, где хранятся рационы и напитки, в том числе коньяк, а кроме того, познакомился с графиком дежурств по камбузу, который находился в полной противофазе с вахтами в рубке. Если корабль стоял где-нибудь на швартовке, вахты отсутствовали, а дежурный по камбузу автоматически считался и дежурным по кораблю, если это не оговаривалось особо.

Настолько куцый экипаж имел и свои недостатки – формально свободного времени не оставалось вообще. Но, с другой стороны, готовить на двоих не скажешь, что очень обременительно. И порядок на камбузе потом наводить – тоже.

Терентьев быстро и явно привычно сообразил ужин на двоих – банкет-то они пропустили вместе с балом. Виталий отнес готовое в кают-компанию. И состоялся у них с новым шефом разговор за ужином. Вернее, не разговор – скорее лекция, потому что говорил в основном Терентьев, а Виталий лишь иногда что-нибудь спрашивал.

– Ну что, стажер, – сказал Терентьев, вставая. – Давай за знакомство и зачисление. Не так часто у нас появляются новобранцы. Ты первый после меня. Служить нам с тобой предстоит долго – если, конечно, судьба военная не велит сложить голову раньше срока.

Когда выпили, Виталий осмелился на робкий вопрос:

– А что… служба интенданта настолько… опасна?

– Интенданта – не особенно, – пояснил Терентьев жуя. – Но ты же понимаешь, наше интендантство всего лишь прикрытие. А вообще учти: на некоторые объекты авангард флотской разведки, куда ты так рвался, попадает только после нас. Не всегда, но достаточно часто.

– Н-да, – Виталия хватило только на это короткое и обтекаемое междометие.

– Именно так. Поэтому знай и помни: с виду мы шурупы. Но служба иной раз складывается так, что флотским позавидуешь. Только никто об этом обычно не знает, а жить-служить тебе придется в мире, где к шурупской форме относятся с презрением. И ты будешь это терпеть, а обиды глотать, потому что другого выхода у тебя нет. Эр-восемьдесят, братец. Стисни зубы и молчи. Привыкнешь со временем, все привыкли, и я, и шеф, и четвертый, бывший начальник отдела, а теперь наш верховный босс, покровитель в самых высоких правительственных кругах, тоже в свое время привык. Официально он уже не на службе, и мы с тобой пока о нем знаем всего-навсего, что он существует, да и то лишь между собой. Но когда-то он прошел все ступени эр-восемьдесят: твою, мою и шефа.

– Значит, ступеней всего четыре? – уточнил Виталий.

Ему и впрямь было любопытно до дрожи – юношеский пыл за время учебы не успел выветриться начисто, и детская страсть ко всяческим казакам-разбойникам в Виталии Шебалдине отнюдь не уснула. Да еще пришло четкое осознание: предстоящие казаки-раз-бойники ни в коем случае не игра, там все всерьез и по-крупному. Слишком уж обыденно Терентьев говорил о возможной гибели – так говорят только на настоящей войне. Впрочем, военные во все века гибли и безо всяких войн.

– Да, четыре. Ты – стажер, учишься, у меня на подхвате. Я – основной оперативник, плащ, так сказать, кинжал и все такое. Начальник отдела – общее руководство, ну и взаимодействие с флотом, войсками и гражданскими. И покровитель на самом верху, невидимый и почти неощутимый, пока нам жопу не начнет припекать всерьез. Но учти, это не значит, что можно расслабиться и наломать дров: натворишь глупостей, спасать тебя никто не станет, чик – и нету стажера. Даже притом, что у нас каждый человек – штучный товар, долго учат, но и спрашивают по-взрослому. Уяснил?

– Вполне…

– Тогда по второй, и с алкоголем на этом все. Давай, стажер!

Бутылка с коньяком так и простояла до самой ночи на столе нетронутой – никто к ней больше не прикоснулся. Виталию, говоря начистоту, не слишком и хотелось продолжать – ему было интересно, он слушал.