Антон Орлов - Контора Игрек Страница 32

На свинцовой воде покачивались, как поплавки, серо-желтые птицы; то одна, то другая ныряла и хватала добычу.

– Съедобное ищут… – с завистью прошептал кто-то из сидевших в гроте.

Трое мужчин и две женщины, голодные, избитые, посиневшие от холода, прятались здесь с минувшего вечера. Их обобрали до нитки – хорошо еще, что в домберге нашлось тряпье, брошенное прежними хозяевами. Кое-какая собственная одежка осталась только у Кирч: вылинявшая футболка в засохших разводах пота и жутковатого вида трусы, у остальных все поотнимали.

Развести костер не удалось. Всю ночь они согревали друг друга, сбившись в кучку, и гадали, кто их первый найдет – свои или Космопол. Саймон ничего не имел против Космопола. В тюрьме он наконец-то просмотрит отснятые материалы и смонтирует фильм, да еще мемуары напишет – о Лиргисо, о «Конторе»… В общем, слава и деньги никуда от него не денутся.

Зимпесова буря заканчивалась, и встроенная в линзы микроскопическая аппаратура скоро опять начнет функционировать. Саймону хотелось надеяться, что она и не прекращала работать. В домберге было много удачных сюжетов, взять хотя бы последний: оперативники «Подразделения Игрек» полезли отнимать у бомжей ихнюю самогонку, а те за это побили их и ограбили – публика такое любит!

По сравнению с товарищами по несчастью Саймон был счастливчиком: свое самое ценное – линзы – он сберег. Достались они ему по случайности, но случайность была особенная, предопределенная свыше. Начитавшийся эзотерической литературы Клисс в этом не сомневался.

Около трех с половиной стандартных месяцев назад на Земле проходил 24-й Галактический конгресс социоаналитиков, и «Контора Игрек», заинтересованная в распространении кое-каких идей, забросила туда свой интеллектуальный десант. Саймон зарегистрировался под именем Руфия Конкелькоута, ученого с Неомоны. Он был тщательно загримирован, подкожные гелевые инъекции превратили его в круглолицего толстяка. И какой же он испытал шок, когда в ресторане отеля к нему без спроса подсел незнакомый пожилой мужчина и негромко заметил:

– Вы так изменили внешность, что вас мудрено узнать… Опять с полицией проблемы?

Саймон вздрогнул. Он в это время ковырялся в вегетарианском рагу, стараясь не глядеть на соседние столики, где ели мясо, и размышлял о том, что эти овощи, может статься, были удобрены чьими-то разложившимися ушами, – и вдруг его, фигурально выражаясь, сцапали за шиворот!

– Вы стали нервным, Доминик, – неодобрительно добавил незнакомец.

– Я не Доминик, – возразил Саймон. – Доктор Конкелькоут, структуральная социология, чем могу быть полезен?

– Бросьте, Доминик, не существует никакого доктора Конкелькоута. Но я всего лишь курьер, мое дело – передать вам посылку от вашего заказчика. Сами знаете какую.

Поскольку доктора Конкелькоута действительно не существовало, Саймон счел за лучшее не углубляться в этот вопрос и немного побыть Домиником. На стол перед ним легла небольшая коробочка, курьер заставил его расписаться в получении.

Вначале Клисс хотел выкинуть чужую посылку в мусоропровод, но любопытство заставило его открыть коробку и посмотреть, что там. А был там прозрачный футлярчик с двумя кружочками, прибор для просмотра и настройки, вроде компактного, с пол-ладони, микроскопа, и еще инструкция. Когда Саймон разобрался, что к чему, его бросило в пот. Это должно принадлежать ему и только ему!

До закрытия конгресса он места себе не находил от страха, что появится неведомый Доминик или вернется перепутавший адресата курьер и у него отберут сокровище, но все обошлось, и Саймон Клисс, волею судьбы ставший обладателем сверхминиатюрной видеоаппаратуры, приступил к съемкам фильма.

Он и вчера испугался прежде всего за фильм, потом уже за себя. Когда они впятером то ли бежали, то ли ползли по темному вонючему лабиринту, Саймону придавала сил мысль о том, что, если треугольники сожрут его раньше, чем он доберется до вайги, его творение погибнет вместе с ним. С отчаяния он даже попытался воспользоваться советом, который Лиргисо дал «сканеру»: забирать энергию у тех, кто находится рядом. Как это делается, Саймон не знал, но вообразил, что у него есть шланги с раструбами, вроде как у робота-уборщика, и через них он втягивает живительное сияние, исходящее от Роберта, Зойга и Сабрины (связываться с Кирч не рискнул – ну ее, стерву).

С дистанции он не сошел и вайги напился, а потом была взбучка, но не до смерти, даже без переломов, потому что обитатели домберга не хотели неприятностей – полиция, чтобы прижать этих бродяг, цеплялась к любому пустяку. Если будет дознание, наверняка они скажут, что Намме и Гнаса убил Лагайм.

Хмель понемногу выветривался. Римма под утро задремала, остальные пребывали в кислом расположении духа. Воспользовавшись этим, Саймон рассказал им разок про Топаза и два раза про ухо. Когда ему удавалось выговориться, он испытывал короткое облегчение, но окружающие не желали с этим считаться, в последнее время даже психолог отмахивался – мол, надоело слушать одно и то же.

– …И тогда робот-официант поставил передо мной позолоченную тарелку, а на ней мелко нарубленные кусочки под острым красным соусом…

– Не надо о еде! – взмолился Роберт. – Желудок от голода ноет, особенно когда ты рассказываешь.

Саймон осекся: такой реакции он не ждал.

– Невкусное было ухо, – добавил он поспешно. – Хуже подметки, меня с него долго рвало. А я вот подумал, давайте съедобных моллюсков поищем? Они тут должны быть повсюду, мы насобираем сколько надо и позавтракаем, в них всяких полезных микроэлементов до отвала… Земные устрицы считаются традиционным деликатесом – знаете, да? И рубиконские не хуже земных, их тут полно, и все наши!

Он еще долго расписывал фальшиво бодрым голосом достоинства морской кухни – от этого проснулась Кирч, высунула голову из вороха лохмотьев, послушала, зевнула и возразила:

– Клисс, моллюски водятся на отмелях, а здесь сплошные скалы. Нет их здесь.

И кто ее спрашивал? Саймон только-только отвлек остальных от витающей в воздухе мысли позавтракать его ушами… Он попытался с ходу придумать что-нибудь другое и барахтался среди ускользающих спасительных идей, как тонущий в проруби, но тут разговор сам собой свернул в новое русло. Зойг вспомнил вайгу: знатная выпивка, попробуешь – не забудешь; Роберт с ним согласился, а потом гинтиец, ежась от рассветного холода, философски заметил, что жизнь все-таки подлая штука, раз – и подставит тебе подножку.

– И кто в этом виноват, если не ты сам? – набросилась на него Кирч, словно лишь повода и дожидалась. – Если получил – значит, заработал, и нечего скулить!