Н Шитова - Отступник Страница 32

Он говорил серьезным тоном, но то, что он издевается, было совершенно очевидно. И как ни печально было гасить лукавые искорки в светлых глазах Шепа, Лиде пришлось это сделать:

- Но ведь кое-кто поверил в это и начал на вас охоту!

- Верно, - коротко ответил Шеп, мрачнея. - Верно. И это не просто охота.

Это истребление. Правда, те, кто уничтожает нас, не стремятся пока задавить нас одним ударом. С нами играют, как сытая кошка играет с раненой мышкой... Люди не утруждают себя даже оправданиями...

- Господи, какие могут быть оправдания жестокости, я что-то не понимаю!

- Отчего же, могут быть, почему бы и нет? Можно было бы оправдаться тем, что борешься с дьявольской нечистью. Но те, кто сейчас знает о леших, истребляют нас не во имя чего-то особенного, священного для людей. А просто потому, что мы очень удобные объекты для извращенных забав. Да к тому же еще и не признанные никем, не существующие в официальной действительности... Мы так часто теряем сородичей, а при том, что узы, связывающие нас друг с другом, необычайно крепки, наша боль стала привычным, почти нормальным состоянием... Но болевой порог есть у всех, и то, что было терпимо, может перелиться через край, вызвать смертельный шок... Кажется, мы близки к этому шоку, - горячо прошептал Шеп.

Лида на секунду засомневалась, для ее ли ушей предназначается этот страстный монолог. Но Шеп продолжал, даже вроде бы не особо обращая внимание на слушательницу:

- Я не могу видеть, как наш род вымирает. Нас уже осталось всего-то около четырех десятков. В основном это старики, взрослые мужчины и дети... Мы не успеваем оплакивать мертвых. Наши женщины стали все чаще уходить, едва лишь родив ребенка, как моя сестра Юша, а то и вовсе погибают вместе с нерожденным младенцем... Нарушен какой-то веками существовавший природный баланс. Женщин рождается по-прежнему больше, но уже не настолько, как раньше, и умирать они стали чаще. Мы долго искали причину такой напасти, перебирая наши грехи перед великим Нершем. Но теперь я догадываюсь, в чем дело. Все очень просто - это экология. Наши женщины не выдерживают чего-то такого, чем человек напичкал природу, и того вечного страха перед будущим, который люди называют нервным стрессом...

- Послушайте, Шеп! - не выдержала Лида. - Ваша речь ну никак не вяжется ни с вашей внешностью, ни с вашей лесной жизнью...

- А чего же вы ждали, уважаемая? - удивился Шеп. - Что я буду пересыпать свою речь молитвами, присловьями да причитаниями?...

- Нет, я...

- Я леший конца второго тысячелетия! - прищурился Шеп. - Почему это прогресс и просвещение должны были обойти меня стороной?

Лида расслышала в голосе Шепа обиду и отчаянно запротестовала:

- Ну что вы?! Я совсем не это имела в виду!... Просто далеко не каждый человек так изъясняется. Многие люди даже не слышали о тех понятиях, о которых вы мне толкуете! Так где же вы набрались такой современной терминологии?!

- Где набрался? - снисходительно улыбнулся Шеп. - В Тверском университете.

Лида только рот раскрыла, и Шеп, предваряя очередной вопрос, пояснил:

- Я шесть лет там учился.

- И на чье же имя выписан диплом? - поразилась Лида.

- Диплом? При чем здесь диплом? Я там учился, а не диплом получал...

- заявил Шеп. - Вообще-то это все идеи Валентина. Когда мы познакомились, я умел только читать и считать, а мне было уже шестнадцать... Конечно, в глазах уважаемых старейшин племени я был всесторонне образованным и способным молодым лешаком, которому прочили непростое будущее. Но я сразу же понял, что с точки зрения Вали я был дремучим невеждой. Правда, Валентин первый принял меры к тому, чтобы поправить положение, и в первую очередь он подарил мне портативный телевизор... Потом он начал со мной заниматься, и от него я научился не только самым азам знаний, но и многим особенностям человеческого поведения. За два года Валя натаскал меня так, что я смог уехать в Тверь и не пропасть там среди людей. Скажу вам, Лида, это было не так-то просто и стоило мне много нервов... На деньги Валентина я снял комнату в частном домике у полуслепой бабули и каждый день ходил в университет, проводил там иногда по десять часов. Я стянул у какого-то блондина-раззявы студенческий билет и смог пользоваться библиотекой. Я выбирал в расписании самые многолюдные потоки и ходил на лекции по философии, психологии, истории, социологии, экологии, праву... На студентов и их усмешечки я не обращал внимания... А сколько перчаток я испортил, пока научился в ответ на обиду и оскорбления держать себя в руках и заставлять свои ногти не реагировать на мои эмоции... А на вопросы преподавателей я прикидывался дурачком и заявлял, что я безработный студент-вечерник, такой любознательный, что мне интересно слушать лекции с чужими потоками... Так и проводил в Твери целые месяцы, с весны до осени, несколько лет подряд. Летом не было занятий, но все равно работала библиотека.. Зимой у меня было нечто вроде каникул: я возвращался в Логово и растил Мрона.

- Зачем же было тратить столько времени и сил, если в результате диплома все равно нет?

Шеп снова взглянул на Лиду в упор и покачал головой:

- Да что вы, Лида? У вас чисто человеческий подход. Я же шел не за дипломом. Я не собирался работать ни юристом, ни социологом. Столько времени я потратил всего лишь ради того, чтобы узнать побольше о своих врагах. Я хотел знать все о проблемах и слабых местах человека. Потому что я хотел получить для племени шанс на выживание.

- И что?

- Да видите ли, Лида, узнал я, конечно, не все, но очень многое из того, что хотел узнать. А понял я самое главное - шансов у леших нет. Вся история человечества говорит о врожденной, генетически обусловленной нетерпимости людей ко всему ИНОМУ, - голос Шепа становился все более гневным и возбужденным. - И если человек видит рядом с собой ИНОЕ в любых проявлениях, он не может успокоиться до тех пор, пока собственным каблуком не раздавит это ИНОЕ, не размажет его и не убедится в его гибели!..

- Но ведь так поступают не все люди! - пролепетала Лида, несколько напуганная горячностью лешака.

- А я и не говорю, что все, - Шеп немного снизил тон. - Вот Валентин, например, так никогда не поступит, потому что сердце есть не только у его тела, но и у его души. Но таких, как Валя, единицы. То, что я повидал, прочитал, услышал за годы учебы позволили мне сделать некоторые обобщения. К обобщениям я отношусь осторожно, но здесь выводы напрашиваются... Я не имею в виду, что девяносто девять процентов человечества с готовностью возьмутся за оружие и бросятся уничтожать леших. Но подавляющее большинство людей в той или другой форме стремится уничтожить ИНОЕ... Есть еще немногие, кто предпочитает просто избегать ИНОГО...