Евгений Лотош - Несомненная реальность Страница 32

Зубатов грустно посмотрел на Олега, и тот внезапно почувствовал жалость. Грозный директор Московского охранного отделения показался ему усталым и сломленным.

— Поймите, Олег Захарович, — со вздохом закончил директор, — если вы задумали что-то грандиозное, я вам не помощник. Я сам вишу на волоске. Одного хорошего доноса достаточно, чтобы я слетел с горы, на сей раз – навсегда. А человек, которого назначат на мое место, наверняка окажется не способен понять, что грубая сила против рабочих и революционеров – далеко не панацея.

— Значит, надо позаботиться, чтобы доноса не было, — пожал плечами Олег. — Сергей Васильевич, я окажусь неблагодарной свиньей, если из-за меня вы потеряете свой пост. Я сделаю все сам, но мне нужна ваша поддержка, хотя бы негласная. Поймите, ваша страна сейчас находится в очень опасном положении. Я историк по образованию и прекрасно вижу параллели между нашей и нашей историей. У нас произошло две революции. Первую в пятьсот девятом хотя и с трудом, ценой десятков тысяч жизней, но империя задавила. Вторую в двадцать третьем – уже не смогла. А началось все с волнений в крупных городах организованных, кстати, народовольцами, совсем как у вас. Вы монархист, готовы отдать жизнь за государя императора, так неужто в ваших интересах позволить ему погибнуть?

— Две революции… — Зубатов непонятно хмыкнул. — Расскажите подробнее.

— Подробно выйдет слишком долго. Не для нынешней ночи тема, — Олег пошевелил пальцами в воздухе. — Если коротко, то в один прекрасный день в промышленных городах начались волнения рабочих. Демонстрации, митинги, разграбления винных лавок… Полиция оказалась бессильна. Войска расстреляли несколько демонстраций, что лишь подлило масла в огонь. Беспорядки превратились в открытые бунты, часть войск перешла на сторону восставших. Мокола… столица вообще погрузилась в полных хаос, правительство бежало. Железные дороги встали, переброска войск из провинций оказалась весьма затрудненной. Император и часть министров укрылись в Минеринской резиденции, в полусотне километров от столицы, и полностью утратили контроль за ситуацией. Торговцы припрятали товары, и в городах начался едва ли не голод…

— А Первая революция?

— Это и есть Первая революция, она же Первое восстание. В конце концов каким-то образом правительственные войска все же взяли верх. Учебники и монографии невнятны, в архивах я, студент, разумеется, не копался, но там и сям упоминались фамилии нескольких генералов и чиновников, которые, судя по всему, оказались достаточно компетентными, чтобы перехватить бесхозные вожжи и разгромить революционные отряды. Видимо, империю спасло еще и то, что доля рабочих в населении не превышала тридцати процентов, а крестьяне бунты в основном не поддержали. В общем, следующие десять лет ситуация постепенно успокаивалась, но тут Ростания внезапно оказалась втянутой в полномасштабную войну с Сахарой. На пустом месте втянутой. Нельзя сказать, что мы с ней дружили – соперничество за колонии, за влияние на сателлитов, на нервы друг другу действовали маневрами у границы, все такое. Но и к войне не готовились ни там, ни у нас. И вдруг в течение нескольких недель – кризис Перешейка, боевая готовность в войсках, мобилизация и – ба-бах! — война. Три года воевали, около ста тысяч человек в позиционных боях положили, экономика на военных рельсах – и тут снова восстания рабочих по всей стране. Последнее, что успело сделать имперское правительство – заключить с Сахарой мир. Через неделю вместо него заправляло уже правительство Народной справедливости. Вот, примерно так.

— А что за Перешеек? — казалось, мысли Зубатова витали где-то далеко.

— В вашей географии примерно соответствует району Аравийского полуострова, если я правильно запомнил название. Палестина, да? Относительно узкая полоса суши, соединяющая два континента, плодородная, с мягким климатом, сельскохозяйственная и курортная зона. Население исторически не любило ни Ростанию, ни Сахару. Обе сверхдержавы столетиями с переменным успехом пытались втянуть Перешеек в свою сферу влияния… да и сегодня пытаются. Формально Перешеек сейчас в составе Ростании, фактически – сам по себе. Буферная зона. Самое главное, что историки до сих пор гадают, в чем же причина войны. Формальные требования Сахары об отводе ростанийских войск от границы Перешейка предъявлялись регулярно, но никто никогда не воспринимал их всерьез. А во время кризиса все правительства словно с ума посходили…

— Интересно, — Зубатов побарабанил пальцами по столу. — Но у нас все же немного иначе. Точных цифр у меня нет, но, полагаю, рабочих от населения у нас около пяти процентов. Очень сильно удивлюсь, если больше десяти. Даже если все разом взбунтуются, сомнительно, что смогут опрокинуть государство. Сельская у нас страна, Олег Захарович, аграрная. Крестьянские бунты куда опаснее пролетарских. К счастью, одна из двух наиболее опасных подпольных организаций – социал-демократов – сосредоточилась исключительно на городских рабочих, да и вторая, социалисты-революционеры, тоже как-то от деревни отдалилась в последнее время, все больше в городах терроризмом занимается. Так что деревенские бунты стихийны, неорганизованны и, в общем-то, легко подавляются.

— Как у вас говорят, не стоит ждать, пока жареный петух клюнет, — хмыкнул Олег. — Атмосфера у вас в точности та же, что и у нас перед Первой революцией. Учитывая, что международная политическая ситуация здесь… так скажем, много богаче нашей, даже небольшая внутренняя нестабильность может привести для Российской империи к серьезным проблемам на мировой арене, а потом, по принципу обратного резонанса, усилить проблемы внутренние. Япония, которой вы проиграли войну, как я понимаю, относительно небольшая страна. А представьте, что в войну вступят ваши западные соседи?

— Небольшая-то небольшая, да только по территории, не по населению. А насчет Запада – у нас хватает союзников в Европе… — без особой уверенности в голосе заявил Зубатов.

— Ой, да бросьте, Сергей Васильевич, — поморщился Олег. — В политике нет друзей или врагов. Даже у нас, где с Ростанией и Сахарой ссориться опасно для здоровья, страны-сателлиты постоянно занимаются политическими интригами. А уж у вас с вашими десятками крупных государств наверняка все во много раз хуже. И ваше имперское правительство, судя по газетам, я пока что не могу упрекнуть в излишней честности и компетентности. В общем, хочу попытаться кое-что сделать. Многого не обещаю, опыт политического руководства у меня куцый, подковерных игр – и того меньший, но попытка не пытка. И обещаю – ничего с вашей драгоценной монархией не случится.