Роберт Сойер - Пришелец и закон Страница 33

Келкад, капитан звездолёта, только что вернулся в Валкур-Холл из «Рокуэлл Интернешнл». Фрэнк был в гостиной четвёртого этажа с Хаском, и они поприветсвовали Келкада, когда тот вышел из лифта.

— Как продвигается ремонт? — спросил Фрэнк.

Щупальца на голове Келкада развевались в манере, свидетельствующей о недовольстве.

— Медленно, — ответил он.

— Печально слышать, — сказал Фрэнк.

— Полагаю, тут ничего не поделаешь, — сказал Келкад. — Однако, хотя ваша раса технологически весьма отсталая, я впечатлён той скоростью, с которой ваши инженеры воспринимают новые концепции. Это по-настоящему поразительно.

Фрэнк улыбнулся.

— Чертовски смышлёные эти люди, не так ли? Будьте начеку, Келкад. Не успеете оглянуться, мы вас обскачем.

Келкад не засмеялся. Но в этом не было ничего необычного.

*16*

Зал заседаний судьи Прингл находится на девятом этаже здания Уголовного суда округа Лос-Анджелес — на том же этаже, где проходил процесс Симпсона, и перед входом на который всех подвергают обыску.

Стены отделаны панелями из калифорнийского красного дерева. Судейская кафедра находится у дальней стены, под резным гербом штата Калифорния. Калифорнийский флаг с бурым медведем свисает с флагштока по правую руку от судьи; по левую руку висит флаг Соединённых Штатов.

На столе перед судьёй имеется компьютерный монитор, открытый портативный компьютер и десяток юридических справочников, стиснутых металлическими книгодержателями.

Перед судейской кафедрой справа от судьи находится стол защиты, слева — обвинения; на каждом стоит компьютерный монитор и видеомонитор. Между ними — небольшая кафедра, за которой должен стоять адвокат или прокурор, задавая вопросы — времена, когда они нависали над свидетелем в манере Перри Мейсона давно прошли.

Рядом со столом обвинения загородка для присяжных. В ней два ряда по семь мягких кресел в каждом; двое резервных присяжных будут сидеть с основным жюри.

Основное жюри: семь женщин и пять мужчин; шестеро чернокожих, трое латиноамериканцев, двое белых, один азиат, все с бэджиками со штрих-кодом.

Рядом с местами присяжных стоит камера «Суд-ТВ»; оператор, сидящий в глубине зала, управляет ей дистанционно с помощью двух джойстиков.

У боковой стены за столиком бэйлифа установлены шесть кресел тосокской конструкции, чтобы Келкад, Рендо, Торбат, Доднаскак, Стант и Гед могли наблюдать, как судят их товарища; последние несколько дней тосоки провели за просмотром видеозаписей других судебных процессов об убийствах, чтобы быть в состоянии понимать происходящее и вести себя соответственно.

Место Фрэнка Нобилио было в первом ряду галереи для публики, непосредственно за спиной Дэйла Райса. Фрэнк получил это место как почётный гость; ему не пришлось стоять в очереди всю ночь вместе с остальной публикой. По левую руку от Райса сидел на специальном стуле Хаск. Как всегда, на нём была надета его серо-коричневая жилетка с множеством карманов.

Справа от Райса сидела Митико Катаяма, его помощница, стройная женщина тридцати пяти лет.

Судья Прингл, облачённая в судейскую мантию, что-то записала в блокноте и оглядела зал.

— Стороны готовы начать? — спросила она.

— Готовы, ваша честь, — ответила Линда Зиглер.

— Готовы, ваша честь, — ответил Дэйл Райс. По своей давней традиции в первый день слушаний он надевал первозданной белизны шёлковый галстук; он не будет сегодня говорить, кроме как подавая протесты, до окончания вступительного слова обвинения, но он посылал таким образом присяжным безмолвный знак невинности и чистоты в эти критически важные первые мгновения процесса.

— Можете начинать, миз Зиглер, — сказала Прингл.

Зиглер поднялась из-за стола обвинения и вышла в пространство перед загородкой для присяжных.

— Дамы и господа присяжные, как вам известно по voir dire, меня зовут Линда Зиглер, и я старший заместитель прокурора округа Лос-Анджелес. Мне помогает на этом процессе Трина Даймонд; её вы услышите на последующих стадиях процесса.

Мне нет нужды вам говорить, что это необычное дело. Обвиняемый на этом процессе — не человек. Он пришелец, инопланетянин, существо из другого мира. Мы все с вами современные люди. Мы все пожили на этом свете. Однако из наших разговоров во время voir dire я знаю, что вы похожи на меня. Вы могли верить, что жизнь на других мирах теоретически возможна — в конце концов, мы живём в большой вселенной, так что, если подумать, вряд ли эта крошечная планета у ничем не примечательной звезды является единственным средоточием жизни во всём мироздании. Но вы никогда бы не подумали, что этот вопрос может прозвучать где-либо, кроме Учебного канала или передачи покойного Клетуса Колхауна «Огромные шары огня».

Но в последние несколько месяцев всё изменилось, не так ли? Пришельцы прилетели на Землю! Как вид, мы показали себя очень достойно. Видимо, помня обо всех неудачных встречах между прежде изолированными народами нашего мира, мы сумели встретить первый звездолёт из другого мира в цивилизованной манере.

Было так здорово познакомиться с тосоками — не так ли? И мы протянули нашим соседям руку дружбы.

Но хорошее никогда не длится долго, дамы и господа, и поэтому мы все сейчас здесь. Доктор Клетус Колхаун был — и я не могу подобрать для этого иного слова — был выпотрошен, его тело вскрыли, а органы разбросали вокруг. Я вижу, как некоторые из вас содрогнулись, и я сожалею, дорогие мои, что нам ещё не раз придётся обсуждать жуткие детали этого преступления в ходе процесса.

Как вы знаете, Хаск, один из семерых тосоков, прилетевших на Землю, был обвинён в смерти доктора Колхауна. Миз Даймонд и я от лица народа Калифорнии продемонстрируем вам, что вне всякого обоснованного сомнения Хаск намеренно совершил убийство доктора Колхауна, прекрасно сознавая при этом, что он делает. Мы просим признания вины в убийстве первой степени. Чтобы подкрепить обвинение, мы должны будем доказать, что метод убийства был доступен обвиняемому — что в этом, как мы покажем, нет причин обоснованно сомневаться. И, поскольку мы выдвигаем обвинение в преступлении первой степени, мы должны будем доказать, что преступление не было ни спонтанным актом самообороны, ни временным всплеском неконтролируемой ярости, а было обдуманным, преднамеренным, запланированным обвиняемым заранее, и выполненным — здесь уместно сказать, приведённым в исполнение — обдуманно и целенаправленно; и это мы тоже собираемся вам доказать так, чтобы не осталось никаких обоснованных сомнений…