Пол Андерсон - Аватара Страница 33

К счастью, Квик — быстрый ученик. Привычный каламбур избавил его от безмолвия, продлившегося более секунды, пока Квик стоял, покоряясь величию той услуги, которую он оказывает всему человечеству. Квик знал теперь имя последнего смутьяна, второго инженера «Эмиссара», он вспомнил все, что знал о нем, даже имя его жены.

— Это всего лишь метафора, мистер Свердруп, — проговорил он. — Насколько я понимаю, бетане могут открыть нам путь на планеты, которые мы можем заселить после того, как возможности Деметры окажутся исчерпаны. Еще более важно — я не ошибаюсь? — что они могут представить нас примерно двадцати разумным расам, каждая из которых может невероятно просветить нас в науке, искусстве, философии, и кто может сказать в чем еще.

— Начиная с самих бетан, — ответил Руэда. — Технологически они ушли дальше нас. В сравнении с их инженерами мы только расставляем прутики в песочнице. Для начала они могут научить нас делать космические корабли — фантастичные с нашей точки зрения по своим возможностям, — столь же простые и дешевые, как наши автомобили. И они хотят это сделать. Бетане предлагают нам торговать — на условиях, которые мне до сих пор кажутся сказочными. Мы уверили их в том, что на Земле личность посланника священна. И где же, сэр, находится первый посол чужой планеты в настоящее время? Не объясните ли вы нам свои намерения в отношении его?

Матадор уклонился от обвинения.

— Прошу вас, сэр Руэда, давайте поговорим об этом позже. Безусловно, вы не станете считать сторонником антинаучных мер меня, министра исследований и разработок.

Руэда отвечал одними бровями. «Черт бы побрал этого типа, всю свою взрослую жизнь он провел в космосе, — подумал Квик, — хотя тем не менее является членом этого проклятого тимократического клана и, конечно же, осведомлен в политике. Он знает, я метил на место министра исследований и разработок в кабинете не потому, что хотел выпустить эти слепые силы на волю. Напротив, я должен укротить их. Они хороши в качестве прислуги, но не командира. Ага, Айра, ты начал цитировать собственные речи себе же самому».

— Давайте вспомним двадцатое столетие, — проговорил он, — мне хочется вам напомнить о моратории на рекомбинационные исследования ДНК, предложенном и поддержанном самими учеными; понимая собственную ответственность, они придерживались его, пока не были выработаны строгие предосторожности, и что же? — мир не получил ни одной новой болезни, человечество обрело те безграничные блага, которые принесли новые фундаментальные познания.

Дамы и господа, сегодня вы находитесь в аналогичном положении. Я салютую вашему героизму, я симпатизирую перенесенным вами испытаниям и ценю тот безграничный добрый потенциал, который сулят ваши достижения; но все же не сомневаюсь, что и вы не захотите, чтобы на человечество обрушилась жуткая болезнь. Словом, я прошу вас не закончить исследования, но объявить мораторий на них. Я умоляю вас согласиться на это.

Вы спросите, какая болезнь грозит нам? Друзья мои, этот же самый вопрос задали и в генетических лабораториях. Никто не знал, какой ждать болезни. Если бы знать заранее, никаких проблем не возникло бы. Однако у них хватило мудрости, чтобы признать ограниченность собственных познаний.

Ваше правительство весьма серьезно относится к своим обязанностям. Когда бетанский корабль был замечен в системе Феба возле Ворот, отправить экспедицию по его следам разрешили только после долгих дебатов, как публичных, так и официальных. — «После адски горячих политических схваток, проигранных моей стороной, пусть и обеспечивших нам несколько концессий, некоторые из нас собрались, чтобы запланировать, как выиграть следующую битву». — Решение отправить экспедицию во многом основывалось на предположении, что вы будете отсутствовать в течение многих лет. Нам казалось очевидным, что общение с совершенно чуждыми видами потребует от вас много времени и сил. Этого времени должно было хватить, чтобы на Земле продумали последствия и подготовились к ним. И выбрали тех, кто скажет последнее слово. Но, потратив все эти годы, вы вернулись буквально через несколько месяцев.

Взволнованные интонации в голосе Квика сменились искренней скорбью:

— Фиделио, наш дорогой друг со звезд, простите мне эти вынужденные слова. Я не сомневаюсь в том, что и вы и ваш вид являете моральное благородство. Однако одной нравственной уверенности недостаточно, когда речь идет о правительстве, контролирующем миллиарды жизней. К тому же что вы знаете о человечестве?! Обладаете ли вы доказательствами нашей честности и миролюбия? Я думаю, что нам всем следует ради блага нашего и вашего потомства проявлять величайшую осторожность.

Парочка слушателей фыркнула. Зараза фон Мольтке расхохоталась и выкрикнула:

— Он фладеет только испанским, краснобай фы наш государстфенный. Или фы хотите, чтобы я перефодила?

Подавив вспышку гнева, Квик подумал, не повторить ли свои слова на другом языке, но решил, что таким образом лишь подчеркнет затруднительное положение, и отвечал самой едкой улыбкой:

— Ну если хотите, насколько это позволяет ваш досуг, мадам, — настырная немка как будто не заметила выпад.

Квик вновь обратился к экипажу:

— Даже не учитывая возможных агрессивных намерений — я согласен, подобное кажется маловероятным, — но, даже не учитывая их, подумайте о воздействии вашего открытия на общество. Иные дали нам Деметру и принесли Беды. Наш Союз остается на удивление хрупким. Миротворческие силы день ото дня перенапрягаются все более и более. Вы, идеалисты, полагаете, что мгновенное откровение — революционная информация, техника, идеи, философия, вера — не только необходимо человечеству, но и стимулирует ренессанс.

Друзья мои, мне следует напомнить вам, что европейский ренессанс действительно дал миру блестящие достижения в науке и искусстве, но он был и эрой забвения основ цивилизации; в это время рядом с Леонардо и Микеланджело существовали Борджиа и Ченчи. Они не знали ничего страшнее пороха, мы же владеем ядерными боеголовками.

Приношу свои извинения за то, что мне приходится повторять те самые аргументы, которых вы успели наслушаться еще до своего отбытия в экспедицию. Однако вы провели восемь лет своей жизни в весьма экзотическом предприятии. Энтузиазм открытия затмил в вашей памяти осторожность. Очевидно, полковник Трокселл и его люди не сумели в полной мере объяснить вам, сколь серьезна ситуация. Позвольте мне повторить: правительство должно обеспечить всеобщее благосостояние, и оно рассчитывало на годы, чтобы подготовиться к вашему возвращению. Учитывая все опасности, мы намеревались своевременно укрепить закон и порядок, просветить народ. Откровенно говоря, вернувшись настолько рано, вы сами спровоцировали кризис.