Брайан Олдисс - Переводчик Страница 33

Здесь его знали и любили, и никто из собравшихся не сомневался в его искренности. Синворет принадлежал к старой гвардии, стояшей выше корысти и коррупции. Достаточно было взглянуть на богатство его плаща, чтобы убедиться в этом.

- Позволю себе рассмотреть обвинительное заключение пункт за пунктом, - продолжал он. - Первое обвинение касается государственной измены. Полагаю, его нельзя принимать во внимание, пока уволенный Ваттол Форли не предоставит обвинений из более достоверного источника. Действие может быть признано государственной изменой только высшей инстанцией. В случае Пар-Хаворлема это была бы Кастакора, Штаб Сектора Вермилиона, но оттуда нет никаких лаитпис на эту тему.

Второе обвинение - это обычная измена. Насколько я знаю, Пар-Хаворлем не подвергает опасности доброго имени своей должности. Во время своего визита я разговаривал с уважаемыми партассианскими хозяевами - вам, конечно, знакома фамилия Пар-Джант - и они выражались о Пар-Хаворлеме словами наивысшего уважения. Его любят даже двуногие. Двуногие на Земле ведут братоубийственные войны; я посещал поля сражений и лично разговаривал с ними. Помню город Ашкар, где сражение продолжалось неделями, мы были там вод обстрелом. Вереница двуногих беженцев...

Его прервали вопросы:

- Нужно ли понимать это так, что Губернатор Пар-Хаворлем позволил Подписывающему оказаться в месте, где тому грозила опасность? Было ли это простой халатностью с его стороны?

- Он помогал мне собирать информацию. Губернатор понимал, что мой долг увидеть все. Я могу продолжать? В этом страшном месте поток беженцев следовал мимо нас, и я помню разговор с одной несчастной старушкой, потерявшей все. Ее семья погибла, дом был уничтожен. Она направлялась в Губернию, как в последнюю пристань, где могла бы провести остаток жизни. Я запомнил ее слова: "Губерния для меня единственное безопасное место, господин".

Его прервал один из диотподитов, вида, постепенно превращавшегося из спутника в почти равного партассианам.

- Вы знаете земной язык, Подписывающий?

- Нет, но...

- А не помните, знает ли его Пар-Хаворлем?

- Гм, нет, конечно. Понимаете, земного языка нет, а есть просто несколько диалектов, которыми ни один серьезный нул не будет забивать себе голову. Двуногие необычайно примитивны и всего тысячу лет находятся под нашим контролем. Я могу продолжать? Перехожу к третьему обвинению - коррупции. Никаких ее следов не нашли ни я, ни служащий департамента Психо-Контроля Гэзер Ройфуллери, сопровождавший меня. Все документы и книги были в полном порядке. Думаю, незачем говорить, что мы проверяли их лично. Менее значительным примером аккуратности Пар-Хаворлема является виденный мной зал с произведениями земного искусства, которые Губернатор хранит, несомненно, с мыслью о дне, когда земляне станут достаточно ответственными, чтобы о них заботиться. Если он продажен, в чем его довольно глупо обвиняют, то почему не продал этих вещей?

- Четвертое обвинение - эксплуатация...

Синворет сделал паузу. Этому Совету, который чуть позже будет детально знакомиться с результатами инспекции, переданными ему Верховным, он должен представить ситуацию как можно яснее. Как описать им планету, которую никто из них никогда не увидит и не захочет видеть?

Он вспомнил дни, проведенные на Земле, всевозможные мелкие происшествия. Одно особенно засело в его памяти.

- Я летел на Землю, - начал он, - как обычно, испытывая симпатию к покоренной расе, полный решимости сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. Однако там я убедился, что это эмоционально неуравновешенные существа, характерной чертой которых является насилие. Хаворлем для них слишком мягок, он слишком слабо давит их. Чувствуя твердую руку, они меньше занимались бы сражениями. Этим двуногим не хватает здравого рассудка!

Синворет судорожно ухватился за стол, гребень на его голове поднялся дыбом. Он говорил с такой страстью, что собравшиеся вслушивались в каждое его слово.

- С одним двуногим я даже подружился - по крайней мере, так мне казалось. Он был моим переводчиком, и я даже согласился пойти к нему домой. Он якобы хотел дать мне какой-то сувенир на память, но, когда мы остались одни, безо всякой причины попытался меня убить! Он атаковал меня как трус, как дикарь... Мне чудом удалось спастись.

По всему залу прокатились возгласы ужаса и сочувствия. Снова послышался настойчивый голос диотподита:

- А почему Пар-Хаворлем допустил пребывание убийцы в Городе?

Впрочем, его тут же заглушили другие Подписывающие, выражая свое восхищение нулу, который во имя справедливости рисковал собственной жизнью.

Великолепная фигура, спокойно стоящая в старомодном плаще, олицетворяла все самое лучшее в партассианской культуре. Вот черты, сделавшие Империю великой: беспристрастность, отвага, бескорыстие. Собравшиеся криками приветствовали его.

Синворет поклонился, совершенно удовлетворенный после ада, через который, прошел.

Вот так на некоторое время Земля стала известна всем владыкам Партассы. Потом, разумеется, интерес постепенно угас, ведь нужно было заниматься четырьмя миллионами планет. Конечно, результатом всего этого стало то, что голубая нота с надписью "совершенно секретно" и подписанная Верховным Советником Грейликсом, была проштемпелевана чиновником из Бюро Подчиненных Систем и кратчайшим путем отправлена на Землю.

На следующий день после ее прибытия в Город трое мужчин и одна женщина ехали верхом через лес.

Женщина грациозно, как на картине Модильяни, сидела на лошади. На ней была голубая блузка, отлично гармонировавшая с ее сапфировыми глазами. Это была Элизабет Фоллодон.

Мужчина рядом с ней тоже ехал легко и свободно, потому что выбрал спокойную черную кобылу. Езда верхом, которой некогда он терпеть не мог, теперь доставляла ему удовольствие. Со времени отъезда Синворета два года назад жизнь его сильно изменилась, и это было заметно с первого взгляда. Исчезла вечная покорность, теперь он ходил выпрямившись, с поднятой головой. Лицо его, за исключением минут, когда он обращался к Элизабет, выражало упрямство, а бледность, характерная для жителей Города, исчезла, и теперь он загорел, как старый матрос. Этим человеком был Гэри Тоулер.

Тоулер и Элизабет вместе с двумя мужчинами, ехавшими с ними в качестве охрайы, выбрались из леса на луг, поросший травой, с островками, среди которых текли реки.

- Еще миля, и будем в Истбоне, - сказал Тоулер. - Это кружная дорога, зато самая безопасная. Видишь те холмы перед ними? Там находится Истбон. Думаю, мы опоздали, и Питер Ларденинг будет там первым.

Он с улыбкой взглянул на нее.