Александр Щербаков - Змий (сборник) Страница 33

Компания собралась небольшая — всего три пары. Была она дружная, хорошо спевшаяся. Побалаганили, потрепались, поплясали под это самое «Троецарствие». Так что вечеринка ничем не отличалась от тех, в которых сам Степан участвовал в своем времени. На них всегда хорошо, когда немножко стукнет в голову. А трезвому так хуже нет. Как-то глупо все.

Но была в этих ребятах какая-то полнокровная глубочайшая жизнерадостность. Они не навязывали себе веселья, они веселились от души. И с полным знанием дела извлекали все возможное удовольствие из пищи, вина и приятного общества.

Внизу у Йерга все было в порядке. «Фиатик» был вымыт, заправлен, колесо заменено. Даже какой-то клапан был с сомнением потроган, но пока оставлен на месте.

Машин в зале набралось больше полусотни. В светящемся кубе суетилась какая-то комедийна с поцелуями, стрельбой и межпланетными гонками. Поколебавшись, Степан решил, что ничего плохого не случится, если Йерг сходит в кафетерий. Ненадолго. На полчасика. И ничего плохого не случилось. Заведение оказалось не кафетерием, а итальянским ресторанчиком. На коричневых, под мореный дуб, стенных панелях красовалась поддельная старинная утварь и доподлинные связки лука, чеснока и каких-то душистых трав. Гости побогаче пили вино из бутылок, оплетенных соломой, гости победнее обходились без такой упаковки. Но пиццу подавали всем одну и ту же, пухлую, затейливую, жгучую. Степан давно так вкусно не ел. Да и Йерг, никогда не бывавший здесь, запомнил это заведение — побывать там снова на радость самому себе. А заодно и Степановым сменщикам.

Наверху веселье шло своим чередом. Не выдержав «Троецарствия», Волли выкатил на середину комнаты игрушечную мортиру. Ее крохотное жерло смотрело Степану прямо в глаз. Он посторонился, и вовремя. Мортира грохнула, ядро трахнуло в потолок, лопнуло и облило всех дешевым одеколоном. Это был салют в честь синтетического омара. Дамы решительно отказались от него, а мужчин Волли и не спрашивал. Он в единый момент управился с омаром, не упустив и своей доли китайского меню. Следующий залп мортиры погасил в квартире свет. Поднялся писк. Был зажжен крохотный ночник в углу, и Волли возжаждал песен. Пегги и ее кавалер куда-то незаметно исчезли, а четверо оставшихся исполнили смешанную программу, завершив ее любимой песней хозяина. Расчувствовавшийся Волли пел против обыкновения негромко, соблюдая красоту пения. Ведь пели не просто так, а на четыре голоса. И получилось действительно неплохо, у «Амстердама» оказалась очень милая простенькая мелодия.

В половине одиннадцатого Волли, пошатываясь, встал и объявил, что желает прокатиться по свежему воздуху и приглашает всех присутствующих.

— Волли, уймись, — сказала ему Плэзи.

— А где Пегги? Я обещал поцеловать ее в родинку! — взревел великан.

— Уймись, тебе говорят!

— Пегги! — воззвал артиллерист, заряжая мортиру, и направился к ванной, не дождавшись оттуда отклика.

Плэзи пришлось спасать положение. Утихомирить Волли удалось лишь на том условии, что они все четверо сейчас же отправятся кататься. Ненадолго. И не в центр города, а куда-нибудь в сторону, где меньше шансов угодить в лапы дорожной инспекции. Удовлетворенный Волли выпалил очередной заряд в какую-то красотку на экране телевизора.

Вот незадача! А как же Йергу к Дэди? Разошелся дурошлеп, и так некстати. Степан торопливо затряс ниточку связи. Может, напустить на них, пускай проспятся!

— Н-е в-м-е-ш-и-в-а-т-ь-с-я! — приказала ниточка. — С-л-е-д-у-й-т-е з-а н-и-м-и, д-е-ж-у-р-с-т-в-о с-д-а-д-и-т-е н-а х-о-д-у…

Уже несясь на своем «фиатике» вслед за «фольксвагеном» в желтые и розовые цветочки, Степан понял, какого он дал маху. Надо было держать «фиатик» сзади на пяти процентах присутствия, а девяносто пятью прикрыть Волли в его машине. А он второпях — да и командир как-то неясно сказал весь собрался в «фиатике». И теперь ему ничего не поделать. Его самостоятельная скорость движения в бетоне около сотни в час, а «фолькс» рвет на ста восьмидесяти. Так что Волли фактически открыт. Эх, ляп, какой ляп! Может, он притормозит, так чтобы успеть перегруппироваться? И как тут передавать дежурство?

— П-р-о-д-о-л-ж-а-й-т-е д-е-ж-у-р-с-т-в-о! — внезапно ожила ниточка. П-р-о-д-о-л-ж-а-й-т-е д-е-ж-у-р-с-т-в-о. К-а-к п-о-н-я-л-и?

Это что за новости!

— В-а-с п-о-н-я-л, — ответил Степан, вцепившись глазами в ускользающие во тьму задние светлячки «фолькса». И выложил все, как на духу. Что Вольф Ван-Даан ведет машину зело навеселе. И пока, пока — безо всякого прикрытия.

8

Приказ есть приказ. Без нужды приказов не отдают. Зачем приказ, почему приказ — пусть выводят писаря. Те, кто получил приказ, должны его выполнять. И выполнять красиво. Красиво выполнить красивый приказ — это и есть жизнь. А красивый приказ — это приказ, в котором четко сказано, что делать, и дана свобода, как делать. С тех пор как бакалавр-лейтенант Форан Година положил в основание своей жизни эти весомые, надежные кубические заповеди, прошло тридцать лет. Правильно он поступил, этот юнец. Умница он был. И тридцать лет потом он тоже был умницей. Чему доказательство вот кварт-майорские нашивки.

Могучий мужик — кварт-майор. И ходит по кратчайшим расстояниям. Быстро ходит. А где пройдет, там второй раз ходить не приходится. И это знают все. И начальники, и подчиненные.

Смирно! Стоять — вольно.

Шесть декад тому назад кварт-майор Година получил приказ: очистить квартал от имеющихся сооружении и развернуть на этом месте спецсооружения согласно особому титульному списку. Через час он уже связался с мэром. Тот, конечно, кивал на муниципалитет, на то, на се. Философ! Муниципалитет он собрал не через неделю, а через три часа, хотя поначалу впал в истерику и заявил, что это невозможно и, главное, против правил. И пока вся эта шарманка тянула, кто в лес, кто по дрова, кварт-майорская малышня собирала колонну первого броска. Философы все еще решали вопрос, а третья ипостась кварт-майора уже встречала колонну на подходе к району. К двадцати ноль-ноль были поставлены сборные бараки для первой команды, в двадцать тридцать его вторая ипостась пробовала ужин для людей. Муниципалитет капитулировал перед его первой ипостасью в двадцать сорок пять.

В три дня был готов временный корпус, и все конторы-шманторы в квартале получили тридцать шесть часов сроку на эвакуацию и переселение. Кварт-майор при своих четырех ипостасях управился бы и за восемнадцать, но не лезть же самому в эти насиженные столетиями дебри! Что там? Водопровод, канализация, связь, энергопитание, транспорт на двух уровнях. Еще что? Выход метрополитена. Перенести. В семьдесят два часа. Малышня облепила квартал, как пчелки! И на сорок первом часу после объявления об эвакуации на квартал двинулись саперы. Сон, отдых посменно. По пустякам не беспокоить. Что пустяк, что не пустяк, вы должны понимать сами. Через пять суток здесь должно быть ровное пустое место. Хлам вывезти на переработку. Не справляется? Согласуйте с философами места для свалки — пусть потом хоть сто лет перерабатывают. Ишь, вздумали урвать куш за чужой счет! Дозаседались.