Эдгар По - Эдгар По (биография) Страница 33

Памятуя о печальной судьбе, постигшей первую книгу из-за полной безвестности автора, По, окончательно обосновавшийся в мансарде дома на Милкстрит, всю осень и зиму 1829 года занимался тем, что рассылал редакторам и критикам письма и рукописи стихов, стараясь подготовить почву для публикации "Аль-Аарафа" - дело, которое он был преисполнен решимости довести до конца вопреки всему - Джону Аллану, Всст-Пойнту, бедности и отсутствию необходимых для работы условий.

Стремиться к самоутверждению и самовыражению в литературном творчестве его побуждали всепоглощающие чувства и желания, владевшие его душой, но часто не находившие удовлетворения в реальной жизни, и то глубокое ощущение ценности собственной личности, ее права на независимое существование, которое зовется гордостью. Не случайно он давно уже избрал своим наставником Байрона - и не только поэтическим, но и духовным. Из Балтимора он писал Джону Аллану, что больше не считает Байрона образцом для себя, и в определенном смысле это правда, ибо он был уже достаточно зрелым человеком и художником, чтобы понять, как ничтожно мало можно достичь одним лишь подражательством. Необходимость самобытности в творчестве - даже в использовании заимствованных тем и художественных приемов - была для него очевидна.

Итак, невзирая на все удары, а порою и издевки судьбы, великий труд продолжался. Поглощенный работой, Эдгар редко покидал мансарду, где его умирающий брат лежал теперь целыми днями, сотрясаясь от надсадного кашля, или, исчезнув утром, возвращался за полночь, едва держась на ногах, и принимался заплетающимся языком похваляться своими подвигами и приключениями в Южной Америке и иных далеких и прекрасных заморских странах. В такие минуты По ловил и запоминал каждое его слово.

Мипул сентябрь, а уведомления о зачислении в Вест-Пойнтскую академию попрежнему не было. Редкие письма из Ричмонда становились все нетерпеливее и суровее. Мистер Аллан но на шутку встревожился. Неужели его хитроумный план сбыть По на государственное попечение все-таки не удался?! И он обвиняет По в том, что он якобы ввел его в заблуждение относительно обещания министра обороны удовлетворить просьбу о приеме в академию в сентябре 1829 года. В своем ответе По ссылается на предыдущее свое письмо, где в точности переданы слова министра, уверяя, что опекун его ошибается в своих предположениях. Он говорит, что сам поедет в Вашингтон и добьется, чтобы министр распорядился выправить все необходимые ему бумаги заблаговременно и вручил ему предписание о прибытии в Вест-Пойнт для вступительных испытаний в июне следующего года. Эти документы он попросит министра направить Аллану, дабы "рассеять все сомнения". И не без иронии добавляет: "Я объясню ему (министру), почему бумаги нужны мне немедленно, и думаю, что он не откажется их предоставить".

Однако в Вашингтон По все же не поехал, ибо в это время (конец октября) у него не было денег даже на то, чтобы совершить такое путешествие пешком. Тем не менее решительный тон письма, очевидно, успокоил Джона Аллана, который к тому же вряд ли хотел, чтобы министр подумал, будто он не доверяет слову столь высокопоставленной особы.

Не в пример хлопотам По в военном ведомстве его литературные труды давали гораздо более обнадеживающие результаты. Ему удалось привлечь к своей новой поэме внимание одного из самых известных в ту пору американских литературных критиков, Джона Нила, чьи рецензии, появлявшиеся на страницах издававшегося им же литературного обозрения "Янки энд Бостон литерери газетт", воспринимались тогдашней читающей публикой как откровения. Послав ему

на отзыв некоторые из своих стихов, По был вознагражден следующей заметкой, появившейся в сентябрьском номере упомянутого журнала: "Строки Эдгара Аллана По из Балтимора о "Небесах" - пусть ему самому они и мнятся превосходящими все, что написано американскими поэтами, не считая нескольких вскользь упомянутых безделиц, - есть малопонятная фантазия, хотя фантазия и изысканная. Если Э. А. П. сможет до конца проявить свои способности, ему удастся сочинить прелестное, быть может, великолепное стихотворение. Здесь есть многое, что оправдывает такую надежду".

Слова эти, как сказал потом По, "были, насколько помнится, первыми словами поощрения, когда-либо слышанными мною".

Заметка в сентябрьском номере "Янки", подписанная знаменитым Джоном Нилом, должно быть, сослужила По двойную службу. Во-первых, верная мисс Валентайн или кто-нибудь из друзей наверняка не преминул показать ее Джону Аллану, заставив его призадуматься. Во всяком случае, в середине декабря По неожиданно получил от опекуна 80 долларов и позволение возвратиться домой. Вовторых, теперь, когда имя его появилось на страницах известного литературного обозрения, он уже мог смело вести переговоры с любым балтиморским издательством, ибо мнение видного критика с Севера тогда, как и сегодня, почиталось непререкаемой истиной на Юге, который не склонен баловать вниманием доморощенные таланты до тех пор, пока их не похвалят в другом месте. В итоге книга была принята к публикации. 18 ноября он пишет Аллану, что балтиморское издательство "Хэтч энд Даннинг" согласилось выпустить сборник на самых выгодных условиях, "обязавшись напечатать книгу и предоставить автору 250 экземпляров". Мистер Даннинг, спешит добавить он, отлично зная, что опекун тотчас вообразит, будто его втягивают в новые расходы, намеревается в ближайшее время посетить Ричмонд и сам подтвердит условия контракта.

Итак, после весьма своеобразного, но в целом достаточно обнадеживающего предуведомления второй поэтический сборник По - "Аль-Аараф, Тамерлан и малые стихотворения" - вышел в свет в декабре 1829 года в Балтиморе. Это была тоненькая книжка в одну восьмую листа в синем картонном переплете, с

очень широкими полями и несколькими дополнительными титульными листами, отведенными для эпиграфов из испанских и английских поэтов. Посвящением взята строка из Кливленда:

Полней других испить кто чашу смог? Тому сей стих.

Главное место в книге занимали "Аль-Аараф" и "Тамерлан". Последний "с уважением" посвящался Джону Нилу и был, по существу, полностью переделан под впечатлением несчастной любви к Эльмире и с литературной точки зрения значительно улучшен. За двумя поэмами после короткого предисловия следовали девять стихотворений, три из которых с некоторыми поправками были перепечатаны из первого сборника.

"Аль-Аараф" представляет собой попытку молодого поэта облечь в аллегорическую форму свою философию красоты. И хотя аллегории его весьма туманны, в поэме много прекрасных строк. Название ее заимствовано у арабских поэтов, обозначавших словом "Аль-Аараф" некую область между землей и небесами - ни рай, ни ад, - где обретаются души тех, кто своей жизнью не заслужил ни вечных мук, ни вечного блаженства. Свой идеал красоты По воплотил в прекрасной деве Незейе, обитающей на далекой звезде: