Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 3 Страница 34

Мален отклонился назад, чтобы посмотреть на звезды, и у него тут же закружилась голова. Звезды медленно плыли. Точнее, звезды стояли на месте, а вращался корабль но Мален никак не мог заставить себя в это поверить. Они плыли. Он проследил глазами — вниз, за корабль. На другой стороне появились другие звезды. Черный, пустой горизонт. О существовании корабля можно было догадываться лишь по темному пятну, где царила абсолютная тьма.

Хотя… Да вот же одна звезда, почти у него под ногами! Он, наверное, мог бы до нее дотянуться; и тут Мален понял, что это отражение на сверкающей, словно зеркало, металлической поверхности.

Они неслись вперед со скоростью несколько тысяч миль в час — звезды, корабль, он сам. Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение? Для него существовали только тишина, мрак и медленное вращение ярких точек. Он не мог отвести от них взгляда…

Неожиданно Мален ударился головой, упрятанной в шлем, о корпус корабля — раздался тихий звон маленьких колокольчиков.

Его охватила паника, и он принялся водить вокруг себя онемевшими руками в грубых силиконовых перчатках. Снабженные мощными магнитами ботинки по-прежнему надежно удерживали его на корпусе, зато все остальное тело откинулось назад так, что колени согнулись почти под прямым углом. Вне корабля не существовало никакой силы тяжести. Если отклониться назад, никакая сила не станет тянуть верхнюю часть тела вниз и не подскажет суставам, что они принимают неестественное положение.

Он отчаянно прижался к корпусу, и тогда его торс метнулся вверх, но не прекратил своего движения, заняв вертикальное положение, — теперь Мален упал вперед.

Он попытался повторить свое упражнение, только очень медленно, развел руки в стороны, чтобы сохранить равновесие, прижал их к корпусу корабля и вскоре сумел сесть на корточки. Осторожно начал выпрямляться. Медленно. Еще чуть-чуть. И еще. Руки помогают удержаться в вертикальном положении…

И вот он уже стоит, его немного подташнивает и кружится голова.

Мален огляделся по сторонам. О Господи, а где же паровые трубы? Не видно. Черное на черном, пустота на пустоте.

На одно короткое мгновение пришлось включить фонарики на запястьях. В космосе не возникло никаких лучей, только эллиптические, резко очерченные пятна голубой стали подмигивали ему, отражая свет. Там, где лучи попадали на клепку, появлялась тень — черная, как сам космос, похожая на острый нож. А световые пятна были четкими, ясными и не рассеивались.

Мален пошевелил руками; его тело тут же чуть качнулось в противоположную сторону — действие и противодействие. И тут он увидел паровую трубу, ее гладкие, цилиндрические бока.

Он было двинулся к ней, но магниты прочно держали ноги. Тогда он напряг правую, потянул, с трудом приподнял, не забывая ни на минуту, что должен контролировать еще и положение тела. Нога висела всего в трех дюймах над корпусом, действие магнитов почти прекратилось; шесть дюймов — и Малену показалось, что нога, вдруг став самостоятельной, вот-вот улетит в непроглядный мрак.

Он снова начал медленно ее опускать, почувствовал действие магнита. Когда подошва находилась в двух дюймах от поверхности, он потерял над ней контроль, и нога снова намертво приклеилась к корпусу; раздался резкий гудящий звук. Его скафандр еще больше усиливал вибрацию, отчего в ушах Малена зазвенело.

Он остановился, охваченный ужасом. Дегидраторы, которые контролировали атмосферу внутри скафандра, не справились со своей задачей — лоб и подмышки Малена покрылись потом.

Он подождал несколько секунд, а потом снова поднял ногу — всего на один дюйм, усилием воли постарался удержать ее в этом положении, затем передвинул горизонтально вперед. Это оказалось совсем легко — движение шло перпендикулярно линиям распространения магнитного поля, — только приходилось постоянно следить за тем, чтобы нога не падала на обшивку корабля резко: требовалось делать все очень медленно, осторожно.

Мален тяжело дышал, каждый шаг давался с трудом, причинял отчаянные страдания. Коленные сухожилия скрипели, бок пронзала нестерпимая боль.

Мален остановился, подождал, чтобы высох пот. Если изнутри запотеет шлём скафандра, он окажется совершенно беспомощным. Затем снова включил фонарики и увидел впереди паровую трубу.

На корабле их было четыре, располагались они по кольцу под углом девяносто градусов друг к другу и служили для «точной регулировки» курса корабля. Грубая регулировка производилась мощными двигателями, находящимися спереди и сзади, которые позволяли набирать необходимую скорость и обеспечивали торможение, а для совершения гиперпространственных скачков имелись гиператомные устройства. Однако время от времени возникала необходимость уточнения направления полета, и тогда за дело принимались паровые трубы. Они могли изменить движение корабля — отправить его вверх, вниз, направо или налево. Используя их попарно, при определенном соотношении мощности каждого двигателя можно было направить корабль в любую сторону.

Это приспособление не удавалось улучшить вот уже несколько веков, поскольку оно было невероятно простым. Атомный котел нагревал воду, содержащуюся в закрытом резервуаре, она превращалась в пар, менее чем за секунду пар достигал таких температур, что разлагался на кислород и водород, а затем на электроны и ионы. Устройство функционировало превосходно, поэтому никого не интересовало, какие именно процессы там идут.

В определенный момент срабатывал клапан, пар начинал вырываться наружу, возникал короткий, невероятно сильный импульс. А корабль, словно по волшебству, поворачивался в противоположном направлении относительно собственного центра тяжести. Как только корабль занимал нужное положение, его фиксировал другой, такой же мощный, импульс, направленный в противоположную сторону, который компенсировал вращательный момент. Корабль продолжал движение на той же скорости, только в противоположном направлении.

Мален подобрался к краю паровой трубы. И неожиданно посмотрел на себя со стороны — крошечная пылинка, балансирующая на яйце, несущемся сквозь космос со скоростью десять тысяч миль в час.

Впрочем, потоков воздуха, которые могли бы сорвать и унести его с поверхности этого яйца, не было, а магнитные подошвы держали даже слишком надежно.

Снова включив фонарик, Мален наклонился, чтобы заглянуть в трубу, и корабль резко ушел вниз — человек снова потерял ориентацию. Он всплеснул руками, машинально пытаясь удержаться, и тут понял, что вовсе не падает. В космосе вообще нет ни верха, ни низа, а есть только то, что растерявшийся разум определяет как верх и низ.