Дмитрий Исаков - Мурзик Страница 34

Когда они удалились, Мурзик ледяным от ужаса голосом произнес:

- Не нравится мне здесь.

Я нервно достал сигареты и твердо сказал:

- Надо сматываться отсюда!

Мурзик механически взяла из пачки сигарету и попыталась у меня прикурить, но я вовремя сообразил, что курение в общественных местах женщинам, возможно, запрещено, быстро выхватил у нее сигарету и бросил ее в стоящую рядом с лавкой урну. Мне очень хотелось нагадить здесь прямо посреди улицы, но за бросание мусора в местах общественного пользования вместо штрафа могли припаять, чем черт не шутит, пару лет каторги.

Мурзик находилась в такой растерянности, что даже не заметила моих манипуляций.

- Но почему он ее все-таки не отпустил? Я ведь так его просила?

- А кто их тут знает. Отпусти он ее, а дружинники его же и заложили бы. Я вообще удивляюсь, как они забыли спросить с меня о моем внешнем виде, оскверняющим светский облик Образцового Коммунистического Города-Героя.

- А что бы было?

- А... - махнул рукой я, - вывернулись бы. Я б им наплел, что перед отлетом в Москву, повинуясь социалистическим порывам, ударно вкалывал сверхурочно в счет помощи голодающим детям Новой Зеландии.

- Дурак! - улыбнулась наконец мне Мурзилка. - Новая Зеландия сама нам сливочное масло поставляет.

- Неважно, сказал бы, - для жертв засухи в Сахаре. Даже несмотря на то, что у них здесь главный Суслов, я думаю это никак не повлияло на изменение климата на планете.

- А вот ты опять не прав! Вдруг он ведет глобальную климатическую войну?

- И то верно. После того, что мы слышали, от них всего можно ожидать. Давай доставай кулон, а я буду до-о-о-лго давить на зеленый огонек!

Но сколько я на него ни давил, ничего так и не произошло. Смирившись с этой неприятной новостью, мы внимательно изучили наши новые документы (я по новому паспорту "постарел" на десять лет и числился передовиком горняцкого дела) и, снабдив Мурзика направлениями в гостиницу "Москва", послал ее ловить такси. Сам я этого сделать не решился, побоявшись, что меня заметут за вызывающий внешний вид.

Мурзик благополучно добралась до стоянки и, как ни странно, очень быстро поймала мотор...

В гостинице долго изучали наши документы, но номер дали без проволочек. Номер был шикарный. Двухместный. С ванной и балконом. С телевизором и телефоном. И простыни были свежими.

Горничная нам подробно объяснила, когда и где мы имеем право кушать и зачем-то повторно заставила нас ознакомиться с правилами внутреннего распорядка, что мы уже проделали внизу при оформлении, после чего любезно удалилась.

Мой Мурзик только хотела прокомментировать происходящее, но я опередил:

- Судя по данному сервису, здесь не только есть система подслушивания, но возможно есть и скрытые камеры.

Мурзик была смышленой и все сразу поняла.

- Помнишь "Семнадцать мгновений весны"? - продолжил я инструктаж. - Ох и тяжело было Штирлицу работать!

- Да уж... - подтвердила Мурзилка.

- И у него не было такой пианистки, как у меня.

Мурзик оглядела стены, ища телеобъективы, а на самом деле выглядывая, где прячется пианистка.

- Жена! - сказал я. Мурзик вздрогнула, - Щи! В постель!

- Вот еще!

- Правильно, - согласился я, подойдя к висящему на стене распорядку дня. - Щи нам положены через двадцать минут, потом прогулка и знакомство со столицей СССР, в шесть часов - политчас, в семь - ужин, с восьми до десяти - вечер в кругу друзей и семьи, а вот в десять - в постель. И раз это здесь написано, то мы как здоровая и добропорядочная советская семья ляжем в постель, только после десяти.

- Гнус! - единственное, что и могла в этой ситуации сказать моя милая и любимая Мурзилка.

Мы быстро вскрыли "мой" чемодан, достали строгий вечерний костюм, надели его на меня, предварительно надев извлеченные оттуда же рубашки и носки, после чего я стал надевать вечерние ботинки, а Мурзика отослал умыться, а на самом деле смывать косметику.

Переодевать Мурзика мы не стали. На ней очень кстати был традиционный для XX века элегантный костюм - жакет с юбкой до колен и обувь была приемлемая.

Снарядившись, мы отправились в ресторан.

Как только метрдотель усадил нас за закрепленный за нами столик, тут же, как ни странно, появился официант и мрачно уставился на нас. Я удостоил его соответствующим взглядом, но довольно скоро спохватился и протянул талоны на питание. Он молча взял их и выдал взамен по экземпляру меню, спросив:

- Пить будете?

- Если положено, то будем, - ответил я.

- Двадцать грамм алкоголя вам и десять - вашей супруге, - известил он нас. - Что будете пить?

В меню был шикарный выбор напитков. Я заказал себе белое "Мартини", а мой милый Мурзик остался верным своим вкусам и заказал любимое "Лыхны".

- Итак, сто грамм мартини и двести вина, - подсчитал халдей. - Вода? Сок?

Нет смысла пересказывать всю длительную процедуру заказа, только надо отметить три момента: комплексные наборы, удивительное разнообразие ассортимента и быстроту обслуживания.

После довольно сытного обеда мы вышли на просторы Москвы и только здесь, наконец, смогли излить, правда не очень громко, друг другу свои чувства по поводу происходящего. При этом я, осмотрительно понаблюдав за прохожими, к своему счастью обнаружил несколько курящих (до этой привилегии они еще не добрались!).

В ресторане был на удивление богатый ассортимент табачных изделий, и я с шиком достал пачку "Кэмэл".

- Я тоже хочу, - жалобно пропищала Мурзилка.

- Я всегда считал, что моя жена ни в коем случае не должна курить, прокомментировал я. - Маленькая, ну что я могу сделать? Вот заберут нас обоих. Придется тебе бросить.

- Тогда ты не кури, - капризно ответила она.

- Миленькая! Но я же не собираюсь бросать! Так ты уж постарайся привыкнуть к своей незавидной доле.

Мурзик обиделась, а я, чтобы отвлечь ее, начал с главного:

- Вот только теперь я понял, каким хорошим человеком был Леонид Ильич!

- Скорей всего мы узнали, какая сволочь этот Суслов! - отпарировала Мурзилка. - И если мы здесь останемся навсегда, то я не выдержу и повешусь!

- И ты собираешься меня бросить одного?

- А чего тебе-то? Я ведь плохая злобная Мурзилка, а ты уважаемый человек - орденоносец! Ты без жены не останешься!

- А почем ты знаешь, может у них тут каждый второй орденоносец, а каждый первый - зек!

- Которого ты умудрился изловить в Воркуте?

- А-а! Не сыпь мне соль на рану! Как вспомню, что после отпуска придется в забой, так сразу же начинаю сочувствовать организаторам контрреволюции!

- Я без забоя сейчас их здесь всех перестреляла б!

- Будешь кабанеть, то при данной политической обстановке я с тобой разведусь.