Чарльз Стросс - Акселерандо Страница 34

«Не знаю, откуда и начать» — с досадой вздыхает Аннетт. Это место — ловушка для туристов, теснина-логово, в которой устроилось хищное растение о многих жвалах, что переваривает кредитные карточки и выплевывает истасканные телесные оболочки. Дорог превратили обратно в тротуар и заново вымостили средневековым булыжником. Он ужасно грязный и побитый — с реалистичностью реконструкторы, определенно, перестарались. В середине того места, где была парковка, расположилась сезонная ярмарка древностей, постоянная, как все временное. Там можно купить все, что угодно, от латунной решетки для камина до антикварного CD-проигрывателя, но большая часть товара здесь ничем не отличается от мусора из интернет-магазинов — некоторые выставленные тут предметы японо-шотландской культуры могли бы занять почетное место в музее эклектики в аду. Тартаны из Пуроланда[125], аниматронные Несси, сварливо шипящие у колен, ноутбуки из секонд-хенда… Люди толпятся везде — и в тематических пабах (виселицы здесь, похоже, лучшая тема шуток и болтовни), и в дорогих бутиках с цифровыми зеркалами и тканегенераторами. Тротуары оккупированы уличными исполнителями, неизменно влекомыми в такие места и составляющими часть местного Края[126] — вот робоклоун в очень классическом серебристом гриме иронично пародирует жесты прохожих…

«В публичном поищи» — предлагает Айнеко со своего безопасного насеста на рюкзаке.

«Где-где?» Аннетт отвлеклась на справочник, который, сговорившись с бесплатной правительственной операционной системой, как раз принялся сгружать в ее сенсориум карту общественных услуг города. «А, понятно». Видно, что Рынок Трав в целом старается понравиться туристам, но сомнительным местечкам с одного конца — в особенности, вниз по одному из мрачных шестиэтажных каменных каньонов — определенно на это плевать. «Ла-а-адно…»

Аннетт прокладывает путь мимо ларька с одноразовыми телефонами и дешевыми считывателями генома, обходит стайку девушек-подростков в объятиях какого-то заморского кавайного фетиша (те глядят на нее с опаской, будто она — школьный инспектор), и приближается к стоянке, где томятся прикованные цепями велосипеды. Рядом с ней стоит смотрительница-человек, и похоже, с ума сходит от скуки. Аннетт кладет ей в карман бумажку в десять евро — деликатно анонимный вид денег — и та, наконец, обращает внимание. «Если бы ты хотела купить стыренный велос» — спрашивает Аннетт — «куда бы ты пошла?» Некоторое время оператор парковки молчит, уставившись на нее, и Аннетт уже начинает думать, что переоценила ее. Потом она что-то бормочет. «Что?»

«В Мак-Мерфи. Раньше назывались „У Баннерманна“. Эт туда, в Коровьи ворота». Девица-счетчик с тревогой смотрит на выращиваемые уплаты. «У вас не?..»

«Не-е». Аннетт следит за ее взглядом. Прямо в недра каменного каньона. Что поделать… «Хоть бы оно того стоило, Мэнни, дорогой» — бормочет она сквозь зубы.

Мак-Мерфи — бутафорский ирландский паб, каменная пещера, устроенная под грудой безликих офисов. До того, как разработчики наложили на него свои лапы, он был настоящим ирландским пабом, но после стремительно эволюционировал в панковский ночной клуб, в винный бар, в голландскую «кофейню», а затем, истощенный не меньше любой выгоревшей звезды, сошел с главной последовательности. Теперь, заново собранный из вторсырья, он влачит неестественно растянутое и призрачное существование уже в качестве имитации ирландского паба — над столами из поленьев свисают с искусственно состаренных потолочных балок неоновые четырехлистники. Другими словами, загробная жизнь выгоревшего черного карлика, некогда бывшего солидным питейным заведением. Где-то на полпути вдоль этого эволюционного трека пивной погреб был заменен туалетом и дополнительными номерами для посетителей, и теперь бар сочится разбавленным из городского водоснабжения газированным концентратом.

«Эй, слыхали про девочку-еврократа с робокиской, которая зашла в стремный паб у Коровьих ворот и заказала пол-литра диетической колы? И говорит — когда подают колу — эй, а можно мне зеркальце?»

«Заткнись!» — шипит Аннетт рюкзаку. «Не смешно». Ее система сторожевой телеметрии уже достучалась до электронной почты наручного телефона, и на нем показался вращающийся желтый восклицательный знак, означающий, что в соответствии с полицейской публичной статистикой преступлений, посещение таких местечек способно принести убийственный ущерб величине прописанных в страховом договоре компенсаций.

Айнеко смотрит на нее снизу, высунувшись из своего гнезда в торбе, и делает широченный зевок, демонстрируя ребристое нёбо и язычок как из розовой замши. «О, знаешь… Я тут связалась с головой Манфреда. Пинг — нулевой[127]».

Рядом появляется девочка-бармен, демонстративно избегающая встречаться с Аннетт взглядом. «Мне диетическую колу» — заказывает та. Ее рюкзак вещает грудным голосом: «М-м-м, а слыхали про евродевочку, которая заходит в стремный паб, заказывает пол-литра диетической колы, проливает в торбу и говорит — о-о-у, у меня киска намокла?»

Кока-колу приносят, и Аннетт платит. Кроме нее в пабе, наверное, еще пара дюжин человек, но сколько именно — сказать трудно. Паб похож на средневековый погреб с кучей каменных арок, и в их тени прячутся ниши с церковными скамьями из секонд-хенда и столами, испещренными шрамами от ножей. У одного из столов расселись какие-то парни — может, байкеры или студенты, а может, необычно хорошо одетые пьяницы. У них слишком длинные волосы, на их жилетах слишком много карманов, и на всем это имеется какой-то налет богемы, заставляющий Аннетт смаргивать снова и снова. Потом одна из литературоведческих программ сообщает ей, что действительно, один из парней — известный местный писатель и кто-то вроде гуру местной Партии Космоса и Свободы. Еще в одном углу две женщины в ботинках и меховых шапках разглядывают меню, а в диванном закутке сидят с пивом отдыхающие уличные артисты. Никого в одежде, хотя бы отдаленно напоминающей офисный прикид, но стрелка страннометра держится выше среднего. Аннетт командует очкам стать непроницаемо черными, подтягивает галстук и оглядывается.

Дверь открывается, и внутрь пробирается неопределенного вида юнец. На нем мешковатый камуфляж, шапка из овчины, и пара ботинок, вид которых заставляет воображение рисовать несущиеся танковые армады. Сплошь амортизаторы и грязно-желтые кевларовые панели. И еще на нем огромные…

«Я тут заметила в детекторе сетевых вторжений…» — начинает кошка. Аннетт отставляет стакан колы и направляется к юнцу. «…что-то от слова…»