Дмитрий Сергеев - Прерванная игра Страница 34

Большая часть рассказа Итгола осталась непонятной.

Как можно заблокировать вулкан? Что за энергобашни?

Почему "завещание каменного века?"

Ничего этого я не стал выяснять: если мы отвлечемся на второстепенные детали, то никогда не доберемся до сути.

Задерживаться долго Итгол не мог. У него были какие-то дела.

Прежде чем расстаться, он предупредил меня;

- Не отказывайтесь от гипномаски, - сказал он. - Вскоре мне удастся добыть кой-какие документы. Если вы станете привлекать к себе внимание, нам трудно будет встречаться. Завтра же отправляйтесь в операционное ателье, потребуйте гипномаску.

С утра я собрался навести справки, где находится ателье, но делать этого не потребовалось.

- Конкурсное жюри рассмотрело многочисленные пожелания граждан и приняло решение выставить вашу кандидатуру на внеочередной конкурс красоты. Требуется официальное согласие. - Чиновник из гипноцентра в блузе тигровой масти бесшумно хлопнул портфелем по столу и уставился на меня своими чистыми и прекрасными глазами благополучного и счастливого земтерянина.

- Конкурс красоты?.. Мою канидатуру?.. - Я непроизвольно погляделся в зеркало. Оно, правда, было с небольшим дефектом, но это ничего не меняло: и в нормальном зеркале я не выглядел красавцем.

Чиновник мило улыбался, в меру обнажая свои ослепительные, годные для рекламы зубы. Он приглядывался ко мне с таким вниманием, будто решал, стоит или не стоит приобретать новый костюм.

- С тех пор, как на обложках стереофонов появился ваш портрет, люди посходили с ума. Ничего подобного за последние три столетия не случалось. Обычно никто и не замечал смены гипномасок. Спросите любого, когда он носил хотя бы вот эту? - Чиновник наугад выудил из портфеля портрет. Это был безукоризненный образец мужчины супертарзан. Впрочем, от последней гипномаски грежний тарзан мало чем отличался - их легко было спутать.

- Честно говоря, я не разделяю нынешнего увлечения. Это какой-то психоз-эпидемия,-он слегка сощурился, с явным неодобрением рассматривая меня - человека с невзрачной и непримечательной внешностью.

Я смущенно развел руками. Не скажу, что я вовсе не был тщеславен, но о подобного рода славе никогда не мечтал.

Он правильно истолковал мой жест.

- Да, ваша внешность далека от признанных стандартов. Смотрите! - Он развернул перед моими глазами веер изображений красавцев, чьи гипномаски носила мужская половина земтерян в последнем столетии. Ни с одним из них я не мог тягаться.

Он смотрел на меня укоризненно, будто хотел сказать:

"На что вы посягаете!"

- Зачем же нужно их менять: они все достойны быть лучшими.

- Чтобы люди всегда были молоды. Отдельный человек, в том числе и обладатель эталонной внешности, стареет - неприметные штрихи накладываются на лицо, ухудшая облик. Каждый гражданин Земтера имеет право выглядеть молодым и прекрасным.

- Тогда и вовсе необъяснимо: при чем здесь я? Присмотритесь хорошенько; на лбу и под глазами у меня морщины, я сухопар...

- Прецедент уже был. - Он порылся в. кипе и выудил портрет. - Примерно три века назад все человечество на несколько лет стало уродливым.

Я изумленно смотрел на объемный снимок горбуна. Его лицо было жалким и страдальческим. Углы тонких губ сложены в болезненную усмешку. Но в ней было и что-то загадочное, как- будто даже торжествующее. Хорошо, что это был всего лишь портрет: при встрече с таким человеком испытываешь неловкость, словно именно ты и виноват в его ущербности.

- Миллиарды мужчин выглядели так!

- Кошмар! - искренне воскликнул я.

- Значит, вы представляете, что угрожает нам?

Мне захотелось двинуть этого болвана по его великолепному рылу. Он равняет меня с Квазимодо. Я раздраженно поглядел на его суперкрасивую физиономию, и мой гнев остыл. На кого я злюсь? У этого человека даже и лицо не свое.

И тут я понял, чем поразила меня улыбка горбуна, что в ней было загадочного. Усмешка была мстительной. Я представил многолюдный Земтер, населенный одинаковыми уродами. Среди миллиардов затерялся один настоящий. Его болезненная и сардоническая улыбка повторялась на всех мужских лицах. Так уж устроен человек: чем ущербнее сам, тем сильнее хочет, чтобы и другие походили на него.

И так во всем. Не всегда ли дураки пытались выравнять остальных по своей мерке?

- Чего вы хотите от меня? - спросил я.

- Лучше всего вам надеть маску. Никто не будет узнавать вас, и соблазн исчезнет.

- Согласен, - обрадовался я.

Операция была несложной. Меня усадили в кресло, похожее на зубоврачебное. В один из зубов вместо пломбы вставили крохотный приемник, меньше дробины. Излучатель надевался на шею, как ладанка. Вся процедура длилась не больше пятнадцати минут.

Я ощупывал языком пломбу, с недривычки она мешала. Несколько стандартных мужчин и женщин захотели приветствовать меня в новом обличье. А возможно, они участвовали в церемонии по обязанности, как у нас представители общественности на молодежных свадьбах.

Объемное зеркало во всю стену отражало всех нас.

Форму и расцветку геометрических знаков на своем свитере я не запомнил, поэтому никак не мог определить, который же из мужчин в зеркале я. Нарочно почесал за ухом, чтобы так узнать себя. Мой свитер украшали синие круги и красные треугольники. Встретился взглядом с собственным отражением и попытался иронически улыбнуться. Ничего из этой затей не получилось - улыбка была попросту чарующей. Я слегка повернулся и увидел, как под свитером взбугрились несуществующие мускулы. Мускулы у меня, конечно, были и до этого, но не такие чудовищные. Просто-таки ангелоподобный геркулес.

Я не свыкся еще со своей новой внешностью, как меня разыскал чиновник из отдела по охране нравов и семейного благополучия.

- Вам необходимо жениться, - заявил он.

Мое холостяцкое существование нарушило покой многих.

До этого у них не было никаких заот: на планете царила безупречная нравственность. На Земтере совсем нет холостяков. Каждый, достигнув зрелого возраста, вступает в брак. Считалось, что одинокие люди ведут ненормальный образ жизни, поэтому не могут быть счастливы. Появление холостяка насторожило не только чиновников из отдела, но и всех законных супругов, проживающих поблизости от квартала, где я поселился. Они даже установили дежурство, чтобы наблюдать за моей квартирой. Я представлял потенциальную опасность их безоблачному счастью.

Честно говоря, мне не приходило в голову посягать на честь земтерянок. Они представлялись мне не женщинами, а манекенами - все на одну колодку.

Но и на этот раз я уступил ради Итгола: ему нужно, чтобы я ничем не выделялся из массы добродетельных и счастливых земтерян.