Михаил Белов - Улыбка Мицара Страница 34

— Вот все, что осталось мне, — как бы издалека услышала Мадия голос Козырева. — В жизни, оказывается, можно быть либо зрителем, либо действующим лицом. Я, например, сегодня почти только зритель…

— Это неправда, — запротестовала Мадия. — Вы всегда человек действия. Кстати, а разве нельзя быть одновременно и действующим лицом, и зрителем?

— Исключается. Люди, которые пытаются совместить то и другое, не достигают совершенства. Зритель — лицо пассивное.

— В этой мысли есть какая-то парадоксальность, — заметила Мадия. — А парадоксы…

— Стоп, Мадия! — внезапно оборвал ее на полуслове Козырев. — Это же гениально!

— Что гениально?

— Парадокс. Как я мог забыть об этом? — пробормотал он, придвинув к себе видеофон. — Дежурный Института света? Я индекс 271а. Переключите информатор на мою квартиру.

Вспыхнул маленький экран, и Козырев опять погрузился в цифры. Это чтение ужаснуло его: как он мог забыть, что шары — инопланетного происхождения? В основе алгоритма исследований лежал незыблемый постулат Эйнштейна — скорость света постоянна. А если не постоянна? Козырев чуть ли не ущипнул себя — до того дикой показалась эта мысль.

Давно ушла Мадия, сразу поняв, что Козырев одержим какой-то новой идеей и отвлекать его нельзя, а он продолжал размышлять перед освещенным экраном. Вселенная вполне объяснялась специальной и общей теорией относительности. Человек потому так спешно и так далеко проник в космос, что в совершенстве знал ее и пользовался ею в своей практической деятельности. В других мирах могут быть другие, неизвестные землянам, законы и теории.

Академик Тарханов когда-то в кругу друзей полушутя, полусерьезно сказал, что за световым барьером начинается антимир, что в этом антимире есть антиземля, антимедведи, антитархановы. Парадокс? Конечно. Но разве психологические корни и психологический эффект теории относительности не связаны с непреложной демонстрацией парадоксальности бытия?

Потом он не раз возвращался к этой мысли. Нерешенная проблема антимира — наследство Тарханова. Это наследство волнует ученых, оно до сих пор еще не потеряло своей психологической окраски. В одной из своих книг о научных идеях Тарханов писал не столько о тех проблемах, которые получили экспериментальную проверку, сколько о тех идеях и проблемах, которые остались в наследство от ученых старших поколений. И идеи, в свое время не подтвержденные экспериментом, опытом, выводом, больше всего волновали Тарханова. Они увлекали его своим драматизмом и устремленностью в будущее.

Козырев чертил на листе бумаги спирали. Принцип развития по спирали — принцип диалектического материализма. Когда-то Тарханов говорил, что он по спирали разгадает любую загадку природы.

«Что ж, попробуем пойти по спирали, — думал Козырев. Быть может, на каком-то завитке и раскроется тайна шаров».

Козырев прилетел в Звездный Совет в девять часов утра. Прежде чем собрать председателей комитетов, он решил повидаться с Раулем Сантосом и, не заходя к себе, направился в Комитет галактической связи.

— Мне сообщили, что осенняя сессия откладывается, — сразу же после приветствия начал Сантос. — Академик Соболев, кажется, собирается проглотить Вселенную.

— Я не понимаю его. — Козырев опустился в кресло. — То, что предлагает Совет Солнца, или, вернее, академик Соболев, противоречит всей нашей философии. Конечно, заманчиво сосредоточить людские и материальные ресурсы на переделке планет Солнечной системы. Но мне кажется, это должно быть всего-навсего текущей повседневной работой человечества. Но ведь нам следует думать и об отдаленном будущем!..

— Не вините Соболева, — остановил его Сантос. — Ничего он не затевал.

— Но тезисы Совета Солнца принадлежат ему!

— Это так. Но доклад — следствие, а причины его появления куда сложнее. Вы не замечали, какие изменения происходят в нашем обществе за последнее время?

— Я, дорогой Сантос, не социолог, а всего-навсего звездолетчик и астрофизик.

— Да, конечно. Но каждый звездолетчик в какой-то мере и философ. Как по-вашему, кто такой Чарлз Эллиот?

Козырев был озадачен вопросом.

— Почему вы вспомнили именно о нем?

— Все дело в том, что Эллиот мне кажется самым ярким представителем определенной части нашего общества. Они не хотят движения, их вполне устраивает современный уровень жизни. Зачем им Вселенная, когда на Земле почти райская жизнь. И такую же райскую жизнь можно устроить на Марсе, Венере…

— Вы считаете, что эллиоты могут остановить колесо жизни?

— Колесо истории никто не остановит, конечно, но притормозить его на время можно, и в сторону свернуть можно, что и пытается сделать Эллиот с помощью академика Соболева. На карту поставлено очень многое, и проблема выходит за пределы нормального спора. Она затрагивает многие области нашей жизни, включая и этические.

— Ты хочешь сказать, что нам следует повести широкий наступательный разговор?

— Безусловно.

Они помолчали.

— У меня есть такая мысль — вынести проблему на обсуждение народов, — сказал Козырев.

— Это так, — подтвердил Сантос. — Всенародный форум необходим.

— Обратимся к социологам, — продолжал развивать свою мысль Козырев. — Они лучше нас знают показания социального барометра. И философов следует послушать.

— Кое-какой материал может дать Нью-Йоркский институт общественного мнения. — Сантос засмеялся. — Кстати, профессор Эллиот последнюю свою книгу целиком и полностью составил по материалам этого института. Наступает по всем правилам и весьма искусно. И здесь не очень завидную роль играет академик Соболев. Я согласен с вами, в последние годы он как бы любуется своими деяниями. А самовлюбленность — щель, в которую эллиоты не замедлят вбить клин. Эллиоты, как известно, не пришельцы из чужих миров. Они выросли в нашей среде. Если хотите знать, они — теневая сторона медали, которая называется материальным изобилием. Наше общество обеспечивает человека всем необходимым — пищей, одеждой, духовной культурой. От человека требуется одно — творить, творить и еще раз творить. Я высказываю общеизвестные истины, но именно в силу этого моральное величие общества в целом и каждого человека в отдельности приобретает в наше время исключительное значение. Я бы хотел встретиться с Соболевым.

— Это нетрудно, — сказал Козырев. — А сегодня Звездному Совету предстоит обсудить тезисы доклада Соболева.

Вечер был удивительно звонкий. После слякоти и дождя, настолько частого и мелкого, будто каждая частица самого воздуха превратилась в водяную каплю, легкий мороз тонким налетом сковал лужи и основательно высушил воздух.