Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода Страница 34

Я не знал, что мы можем изменить, но что-то делать следовало. Смотреть на все это со стороны значило в моих глазах стать на сторону этих нелюдей.

Чтоб что-то сделать, нужно знать. Ракетчики не позволили заглянуть к ним с помощью «воробья». Значит, нам придется посмотреть на них своими глазами.

— Пойдем. Посмотрим на них без посредников. — предложил я.

Мои ноги, не дожидаясь ответа, повернулись и пошли вниз с холма по направлению к реке.

Чен не возразил и поднялся следом.

Немного побродив вокруг мы спрятали НАЗы и обойдя холм вышли к реке.

Шли молча.

Мыслей в голове было много, но озвучивать их не хотелось. Чушь какая-то получалась. У Чена в голове каша была не жиже. Это я понял потому, что он тоже молчал. Так молча, мы и пошли к реке. Туземный лагерь остался правее, шагах в двухстах. Мы не стали особенно скрываться, просто включили невидимки и, не опуская лицевых щитков, пошли вперед.

Цепочка логических построений, объяснявших все и вся, крутилась в моей голове, словно змея, ухватившаяся за собственный хвост. Я вертел события сегодняшнего дня туда и сюда, но ничего путного из этого не получалось — вместо ответов появлялись новые вопросы, отвечая на которые мне приходилось либо отбрасывать старые допущения, либо городить что-то такое сложное, чему место было только в дамских романах или игрищах профессиональных интриганов. Жизнь — это я знал точно — была много проще. Так ничего путного и, не придумав, я бросил размышлять об этом и стал просто смотреть под ноги.

Земля становилась все мягче и мягче, в воздухе возник запах тины. С низкого берега река уже не казалась маленькой. Русло тут было метров сто, и мне пришла в голову совершенно здравая мысль.

— Да, — сказал я задумчиво… — Раз уж я планету назвал, то придется и рекой заняться. Эту реку мы теперь будем называть Днепр.

Чен не сводил взгляда с леса на другой стороне. Он все ещё ждал ракеты.

— Что это так? Почему не Амазонка, не Хуанхе? Мне последнее даже больше нравится, — откликнулся он безо всякого интереса.

— На моей стороне классика. — Отозвался я, глядя туда же. Осторожность товарища мне скорее импонировала, чем раздражала. Ракета оттуда могла прилететь в любой момент. Или пулеметная очередь. — Твои классики писали что-нибудь о подобной ситуации?

— Не помню, — честно сказал Чен, немного подумав. Взгляд от темной полосы на том берегу он оторвал и смотрел на меня с интересом.

— А у нас писали… Как считаешь, «воробей» до середины реки долетел?

Китаец прищурился, вспомнил.

— Думаю, что нет….

— Вот то-то и оно. Цитирую… «Редкая птица долетит до середины Днепра…» Николай Васильевич Гоголь. Евразийский классик. 19-й век.

Шеф мой только вздохнул. Конечно, с классиком не поспоришь.

— Точно Гоголь? Не Нострадамус?

— Точно. Николай Васильевич.

Он вздохнул.

— Да. Провидец необыкновенной силы… Из 19-го века!

Переправиться через реку оказалось просто. Туземцы не зря остановились именно тут. Сразу за поляной река мелела, и с одного берега да другой можно было перебраться, вброд.

Перед тем как выйти на противоположный берег я остановился. В душе поднялось мерзкое предчувствие, что как только я сделаю шаг вперед, то тут же появятся наши обидчики и все повторится… Я вспомнил розовые от крови фонтанчики в реке в том месте, куда пришлась последняя очередь метателя. Нелюди какие-то…

— Нет, есть во всем этом что-то нечеловеческое…

— Ага, — сказал Чен, посчитав, что я возвращаюсь к старому разговору, — например ракета «земля воздух»…

Я смолчал. Действительно это аргумент. Никто кроме наших соотечественников пустить в нас такой штукой не взялся бы…

Разве что… Что-то мелькнуло в голове, но тут Чен перебил мою мысль.

— Похоже, что тут дело не во времени.

— А в чем?

Чен посмотрел назад. И я следом. Левый берег Днепра отсюда был виден плохо, зато хорошо были видны несколько огоньков в лагере. Видно военачальники и там не спали, ломали головы над тем, что я им сегодня там сотворил. Что ж… Без ложной скромности могу сказать, что пищу для размышлений я дал им богатую.

— В пространстве.

Я еще раз оглянулся, но понятнее его слова для меня не стали…. А Чен, в голосе которого зазвучала уверенность, которой только что не было, щелкнул пальцами, словно гвоздь вбил.

— Если мы проявляли активность с той стороны реки, они на это не реагировали, а как только пытались сунуться дальше — они тут как тут…

Чен смотрел на меня, желая чтоб я возразил, только возражать мне было нечего. Я прогнал в голове события последних нескольких часов с такой точки зрения.

Факты говорили в пользу того, что озвучил Чен. Во всяком случае, могло быть и так.

Действительно свой ранец я открыл уже на той стороне и НАЗ Ченов сигналил с той стороны, и туземцы, когда он за них всерьез взялся, были за серединой реки…. И на переговоры наши на той стороне они внимания не обратили, и «воробья» сбили только тогда, когда он стал приближаться к лесу.….

Прав он был, только правда эта была какая-то не настоящая. Игрушечная… По детски как-то получалось. Да. Злодеи, но исключительно в рамках своей песочницы…

— Ты смотри, какая избирательность! — ядовито сказал я, так как ничего по существу возразить не мог, хотя и очень хотел — ведь именно сейчас мы собирались проявить активность на «этой» стороне реки.

Чен пожал плечами. Последствий своей догадливости он сам еще не сумел понять. Хотя, кто знает, может быть и это не было правдой?

— Вот сейчас все и узнаем… — сказал тогда я. — Давай тихо постоим, послушаем.

Насколько я понял, бесшумно ракетчики ездить не умели, и у нас был шанс, если предположение Чена истина, услышав их, отступить…

Река обтекала ноги, вспениваясь у ступней. Холод постепенно затекал под невидимку, вызывая желание стукнуть ногой о ногу или попрыгать.

Так мы стояли минут десять. За это время небо над туземным лагерем порозовело, ночь превращалась в утро и вместе с этим превращением тишина обернулась животным ревом. Я обернулся. Движения там пока не было, но представив как поеживаясь от утреннего холодка туземцы выбегают из палаток и бегут к реке умываться, а там стоит моя тень. От нежданной радости они на секунду застывают, а потом тихонько, чтоб не спугнуть, бегут назад, за добрыми луками и калеными стрелами… Мы оказались меж двух огней и тот, что разгорался за нашей спиной, казался мне горячее.

Спине стало холодно, и я сказал, покосившись на пену у шефских ног.