Костяной Дом - Стивен Рэй Лоухед Страница 35

его к Святой Земле во времена Христа. Пока не нашел, однако знал, что где-то она обязательно есть. Артур удовлетворился мыслью, что его неустанное картографирование духовного космоса в конце концов позволит ему определить ее местонахождение. Именно поэтому он добросовестно записывал свои пути на собственной коже с помощью татуировок, именно это позволяло ему совершенствовать навыки передвижения в эфирном пространстве-времени. Он смотрел, как его сын ест пирог. В один прекрасный день он поделится с Бенедиктом значением странных рун, покрывающих его тело, и тем, как их читать — секретом, известным только одному человеку на земле, кроме него: его любимой жене Сяньли.

— А мы долго будем ехать?

— В Египет? — рассеянно переспросил Артур. — Нет. Недолго. Как я уже говорил, перемещение происходит мгновенно. А вот дорога к тому месту, откуда можно прыгнуть, может занять немало времени. К счастью, точка, нужная нам для этого путешествия, находится недалеко от нашей фермы.

— Черная Хмарь, — спокойно сказал Бен, запихивая в рот остатки пирога.

— Верно. — Артур внимательно посмотрел на сына. — Откуда ты знаешь?

— Я слышал, как вы с мамой разговаривали, — сказал Бен. — Можно мне еще кусочек пирога?

— Потом. Вот, съешь пока сыр с яйцом. — Артур порылся в сумке и добыл кусок сыра, завернутый в муслиновую тряпочку, и пару крутых яиц. Он предложил одно яйцо сыну и взял себе второе. Постучал по подоконнику кареты и начал чистить, выбрасывая скорлупу в окно.

Они поговорили о том, что увидят в Египте, и о том, как должны вести себя лей-путешественники.

— Главное — с уважением относиться к людям, которых встречаем. Это их мир, а мы гости. Никогда не делай ничего, чтобы привлекать к себе внимание. Мы стараемся быть хорошими гостями. Следим за своими манерами. — Он посмотрел на мальчика. — Обещай мне, что всегда будешь следить за своими манерами, сынок.

— Обещаю, папа.

— Хорошо, — сказал Артур. — Теперь выгляни в окно. Отсюда уже видно Черную Хмарь.

Громадное сооружение каменного века нависало над местностью зловещей тенью. Это было сакральное место для своих создателей. Утренний туман окутывал широкое подножие и клубился над извилистой тропой, ведущей вверх по крутому склону к странно плоской вершине. Три тролля — троица огромных старых дубов, охраняющих вершину, — выделялись на фоне предрассветного неба. Черная Хмарь все еще внушала Артуру неприятные чувства, хотя он прекрасно знал это место. Что за силы заключались в недрах холма? Он подозревал, что прикоснулся лишь к верхнему слою многообразия здешних энергий.

Тимоти остановил карету у западного склона кургана и подождал, пока пассажиры выберутся наружу. Передал Артуру кожаную сумку, без которой тот не отправлялся ни в одно путешествие, и сказал:

— Сэр, я подожду, пока вы не уйдете. Хочу убедиться, что никто вам не помешает, если вы понимаете, о чем я.

— Спасибо, Тимоти, — ответил Артур. Он протянул руку Бенедикту. — Готов, сынок?

Мальчик отдернул руку.

— Нет.

— Нам пора, сынок.

— Я туда не пойду. — Бенедикт скрестил руки на груди, злобно глядя на огромный конус Черной Хмари, возвышающийся перед ними.

— Почему? — опешил Артур. — Мы же именно сюда ехали.

— Не хочу.

— Это вовсе не страшно, — заверил его Артур.

— А я боюсь.

— Но чего?

— Я троллей не люблю.

— Ах, это! — рассмеялся Артур. — Они не тролли. Это деревья, самые обычные деревья. Их просто так называют. А теперь хватит разговоров, пора идти.

— Извините, что прерываю, сэр, — сказал Тимоти и кивнул на восток. — Солнце встает.

— Все, парень, время вышло. Тебе надо собраться, — твердо сказал Артур. — Возьми меня за руку и пойдем. Я буду рядом. Бояться нечего.

Двое пошли по извилистой тропе к вершине. Артур быстро нашел камень, заложенный им несколько лет назад, чтобы отметить местонахождение основного выхода энергии. Поставил сына перед собой, он сказал:

— Положи одну руку мне на пояс. — Мальчик выполнил указание и ухватился за широкий кожаный ремень отца; другой рукой он крепко сжимал руку Артура. — Вот так. Все верно. Теперь, что бы ни случилось, не отпускай. Помнишь, я говорил тебе о ветре и дожде?

— Помню — ветер будет кричать, а дождь больно жалить. И я почувствую удар.

— Да, удар, — удивился Артур. — Кто тебе сказал?

— Мама.

— Да, она правильно говорит. Это похоже на удар, как при небольшом прыжке. Но ты не волнуйся. Не упадешь. Я ж буду с тобой, я тебя поймаю.

— А меня не будет тошнить?

— Да, это может случиться, — кивнул отец, перекидывая сумку через плечо. — Но если будешь делать так, как я тебе говорю, беспокоиться не о чем. Стошнит, зато потом станет легче.

Крепко сжав руку сына, Артур поднял другую руку. Он почувствовал знакомое мерцание силового поля на своей коже; волосы на руках и на затылке встали дыбом. Воздух потрескивал, вокруг них сгустился туман. Ветер взвыл, словно спускаясь с далеких, промытых метелью высот.

— Ждем! — крикнул Артур, стараясь быть громче бурлящего водоворота сил, клубящихся вокруг. Он крепче сжал руку мальчика. — Готов? Вот так!

Вершина холма потускнела, дождь хлестал наотмашь. Артур почувствовал, как его ноги оторвались от камня, но только на мгновение — под ногами снова была твердая земля. Новая земля.

Сделано.

Завывание ветра стихло, дождь внезапно прекратился. Туман рассеялся. Холм исчез, исчезли тролли, серое английское небо сменилось мягким теплом ярко-голубого и золотого пустынного утра. Они стояли в центре аллеи сфинксов. Бенедикт широко раскрытыми глазами смотрел на длинный двойной ряд статуй, на пустыню и голые каменные холмы за ними.

Он вскрикнул от восторга и бросился вперед, но тут же вспомнил слова отца и остановился. Мальчика ничуть не тошнило, наоборот, он явно наслаждался диким, сбивающим с толку прыжком через измерения. Для Артура это было нечто новое. Он тут же подумал, что до определенного возраста путешественнику удается избежать неприятных последствий перехода, а может, он и потом не будет их испытывать. Самому ему потребовалось совершить немало переходов, прежде чем он, наконец, привык настолько, что мелкие неудобства перестали его беспокоить.

— Давай еще! — в восторге закричал Бен, полностью забыв о своих прежних беспокойствах.

— Да, потом обязательно повторим, — пообещал отец. — А сейчас мы собираемся навестить