Василий Головачев - Схрон Страница 35

– Игорь, тебя что-то беспокоит. Я еще ночью заметила, да и Сысоев не зря интересуется тобой. Что все-таки происходит? А я чую – происходит, и хочу помочь. И вообще… – она замолчала на мгновение, но преодолела естественную женскую гордость, – я готова всегда быть с тобой. Понимаешь?

Ивашура, словно споткнувшись на скаку, замолчал, пристально разглядывая ставшее пунцовым лицо собеседницы, ослепительно красивое от волнения и переживаемых чувств, в том числе – страха, что ошибается, что он не свободен или не чувствует то же самое, накрыл сильной рукой ее ладонь, сжал. Улыбнулся так, что ей стало больно и радостно одновременно, проговорил медленно:

– Я давно хочу того же. Но со мной будет неспокойно… если не сказать больше. А в последнее время – опасно.

– Переживу, – храбро заявила Вероника. – Рассказывай все.

И тогда он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на обстановку, ресторанную суету и сидящих за соседними столиками посетителей.

Глава 3

Появление Ивана настолько поразило его мать и старенькую бабушку, что обе едва не слегли с сердечным приступом. Но все обошлось, женщины быстро отошли, а забота и уход за ними Таи, невестки, как догадались они, и вовсе подняли тонус и настроение «мамы Любы и бабы Маши».

Погостив у Ивана два дня, молодая пара отправилась к родителям Таи, проживавшим в Лобне; сама она имела квартиру в Москве, недалеко от станции метро «Царицыно». Естественно, Калашниковы обрадовались возвращению дочери, да еще с женихом. Оба уже похоронили ее в душе, прождав полгода и получив сообщение из милиции о том, что она пропала без вести. Отец, Николай Демьянович, профессиональный военный, побывавший в свое время в Чечне и списанный по ранению, работал заместителем комиссара Лобненского военкомата и попробовал искать дочь по своим каналам, однако правды не добился, пока не съездил в Брянскую область, к родственникам, и не выяснил, что дочь пропала аккурат в момент появления в здешних лесах жуткой Башни, «НеНЛО», как ее прозвали в народе: неопознанного нелетающего объекта. И вот дочь вернулась…

Разговоры затянулись за полночь, были охи и ахи, изумленные реплики Калашникова-старшего, в конце концов поверившего в реальность путешествия по шахте времени, а когда рассказчики притомились, их милостиво отпустили подышать свежим воздухом.

Июньская ночь была теплой и звездной. Над парком в стороне теплоцентрали вставала огромная из-за рефракции оранжевая луна. Одетые по-домашнему в спортивное трико Иван и Тая спустились к реке, остановились у воды, завороженные лунной дорожкой.

– Не верится, что мы побывали в прошлом, – прошептала Тая, – за миллиарды лет до Рождества Христова.

– И даже до рождения Вселенной, – отозвался Иван, обнимая девушку. – Признаться, я и сам с трудом верю в наш поход. Если бы мне кто рассказал подобное – рассмеялся бы ему в глаза! Но стоит вспомнить лифт, погони, «санитаров»… гибель Сурена и Миши… нет, все было! Что-то еще нам предстоит?

– Спасать Вселенную, – невольно улыбнулась Тая. – Несоизмеримые понятия – я и Вселенная, а надо же, как все переплетено: оказывается, от меня тоже зависит ее судьба!

– Ну, насчет несоизмеримости можно поспорить. Человек – тоже микрокосм, своеобразная Вселенная, и не в масштабах величие. Другое дело – наша взаимосвязь. Мы жестко сидим в узле, определяющем параметры Мироздания, а оно, в свою очередь, влияет на нас и определяет нашу линию поведения.

– Ты заговорил как философ.

– Поневоле им станешь, пройдя десятки других Ветвей времени, столкнувшись с замыслами тех, кого и врагом-то назвать нельзя в полном смысле этого слова. Вот «санитары» – да, враги, их уровень близок нашему, а «хирурги» – нет. По сути, это боги, только злые.

– Скорее равнодушные – к нам, другим существам, к жизни вообще.

– У зла градаций много, равнодушие – одна из них. Люди в большинстве своем тоже заражены бациллой равнодушия. Но спорить об этом мне не хочется. Интереснее анализировать наш последний бой. Ты помнишь…

Тая прижала пальцы к губам Кострова, заставив его замолчать.

– Иван, давай не будем об этом тоже. Мне все еще больно, что мы потеряли Мишу… и страшно. Ведь еще ничего не известно, путь наш не закончен.

– Для тебя закончен, – недовольно буркнул Иван. – Дальше я пойду один, вернее, с Игорем. Ты останешься дома, будешь ждать.

– Ну уж нет! – Брови Таи сдвинулись, упрямства ей было не занимать. – Только вместе! Я такой же десантник, как и ты, иначе Те, Кто Следит, давно посоветовали бы вам избавиться от подобной обузы. И все, никаких возражений! Одного я тебя никуда не отпущу!

Иван открыл рот, собираясь возразить, и тут же закрыл. Если Таисия начинала «упираться рогом», заканчивалось это всегда капитуляцией Ивана. Лучше было не акцентировать внимание на будущих делах и попытаться уйти с Ивашурой в Ствол-Башню тихо, по-английски.

– Хорошо. – Иван притянул к себе девушку, поцеловал, преодолевая недолгое сопротивление, потом стал целовать шею, щеки, грудь, рванул с себя футболку… и закончился этот взрыв любви и страсти через час.

Искупались, продолжая касаться друг друга руками и телами, ощущая не утоленное до конца желание, надели костюмы прямо на мокрые тела. Иван оступился, едва не свалившись в воду, и Тая засмеялась, зажимая рот. Потом притворно сдвинула брови.

– Насильник! Хорошо, что здесь никто не гуляет в три часа ночи… – И тотчас же испуганно вскрикнула, потому что неподалеку раздался чей-то недобрый скрипучий голос:

– Напрасно ты так думаешь, малышка. Нам было очень интересно смотреть на ваши кувыркания. Не хочешь повторить?

В лунном свете серебристо высверкнули три фигуры на другом берегу реки. Было видно, как свет переливается в их одежде, будто живое жидкое сияние, и Костров даже принял было одежду незнакомцев за компенсационные костюмы, такие же, какие сохранились у них, но это были всего лишь белые летние рубашки и брюки. Лунный свет превратил их в ртутно-серебристую рыбью чешую.

– Беги! – еле слышно прошипел Иван.

– Но мы можем… – так же тихо, неуверенно проговорила Тая.

– Беги, я их отвлеку. Они вооружены, но, пока перейдут реку, ты успеешь добраться до милиции. К себе не иди, нас, очевидно, выследили. Поняла?

– Побереги себя. – Тая набрала воздуха в грудь и нырнула в кусты слева, будто в ледяную воду.

Рванулся в другую сторону и Костров, чувствуя тугие толчки воздуха над головой и шлепанье пуль в береговой откос. Троица в белых костюмах мгновенно открыла огонь из пистолетов с глушителями, но такой резвости от своих жертв не ожидала и поэтому опоздала. Ошиблась она и в оценке ситуации. Иван, пройдя хорошую школу жизни, приобретя выучку десантника, не был кабинетным ученым, поэтому он не бросился бежать сломя голову, а, надеясь на фактор внезапности, решил напасть на преследователей первым.