Петроний Аматуни - Парадокс Глебова Страница 35

Но ни разу за все время он не подумал о прекращении штурма — только вперед!

Вибрация исчезла сразу. Еще дрожа от усталости, Глебов сверил показания дублирующих приборных систем, запрограммировал кибернетические анализаторы, хотя внутренний голос — не обманувший его! — подсказывал, что стена позади.

Не меняя курса, Глебов продолжал полет: он знал, что не сумеет пересилить соблазн — более сильный, чем сотни подобных стен, соблазн проверить, что лежит дальше — космическое струйное течение или нет.

Звездолет пролетел около десяти миллионов километров. Приборы вели себя как-то «испуганно»: окружающая среда обладала и привычными свойствами, и в ней явно происходило нечто совсем незнакомое. И… снова препятствие — вторая стена.

Толщина ее тоже двадцать один час на прежней скорости. Сомнений не оставалось — это струйное течение, и звездолет пересек его! Но почему войти в него и выйти оказалось так трудно? Ведь при их полете с Земли на Гаяну такого не наблюдалось?

Глебов вывел из анабиоза Юль. Размер и вид опасности ясен, предстояло трудоемкое накопление фактов, осмысливание происходящего — ум и знания его жены были крайне необходимы.

3

Войдя снова в струйное течение и взяв курс под 45 градусов к оси его, чтобы определить направление космической струи, Юль запеленговалась и удивленно приподняла брови.

— Звездолюб, — тихо сказала она. — Звездолюб…

— Я тебя слушаю, Юль.

— Оно… движется в обратную сторону.

— Ты хочешь сказать в обратном от Гаяны направлении?

— Да, Звездолюб… Ваш «Юрий Гагарин» летел к нам с Земли, подгоняемый космическим струйным течением?

— Верно, моя хорошая.

— А сейчас… нас увлекает… в сторону Земли. Евгений Николаевич порывисто обнял ее и расцеловал.

— Я тебя понимаю, Звездолюб… Понимаю! — мягко улыбнулась она. — Эта река пространства ведет к твоему дому…

— Но давай проверим, Юль.

Да, космическое струйное течение мчалось к Земле!

Взяв окончательный курс, они полетели где-то вблизи оси открытой ими струи.

Пеленгуясь по звездам, они определили наконец и примерную скорость своего движения относительно ядра Галактики: она в девять раз превысила скорость нашего полета с Земли!

Представьте себе чувство Робинзона, истосковавшегося по своим близким, по соотечественникам и вдруг заметившего у горизонта белое семячко паруса, — и вы построите миниатюрную модель того, что переживал Евгений Николаевич.

Понятно, что Гаяна не безлюдный остров, но как бы ни жилось счастливо в гостях, дома лучше. Пусть ты улетаешь навсегда, волшебный мир Неизвестного неодолимо зовет на нехоженые пути — в сердце твоем всегда будет жить твоя родина, прекрасная, любимая тобой везде!

Они мчались с Юль в сторону Земли быстрее света в десятки раз: несколько месяцев отделяло их сейчас от звезды, называемой Солнцем. Не меняй курса, и ты — дома!

Но это будет позорным бегством… За их спиной друзья и командир, вся Гаяна, доверившая им величайшее творение своего ума…

И они взялись за наблюдения и расчеты их будущего полета с Гаяны на Землю, прокладывать трассу. Еще немного и… можно возвращаться.

Их рабочий день не был нормирован — в этом Глебов расходился с Шелестом и раньше: нельзя сидеть сложа руки, заставлять себя отдыхать, если столько работы вокруг!

Они накапливали наблюдения, пытаясь в редкой горсти фактов отыскать намек на закономерность, обнаружить устойчивые характеристики потока…

— Материя Величайших Пространств и есть эта среда, — утверждала Юль. — Чтобы обнаружить ее, нужны иные приборы: в этом полете надо решить хотя бы, какими они могут быть. Среда очень разрежена — хорошо бы увеличить собственную скорость нашего «Ри» до субсветовой и пробыть в потоке космического струйного течения как можно дольше.

— Ты права, Юль, но нас так несет быстро, что просто не успеем…

— Тогда, — глаза Юль вспыхнули золотистыми искрами, — тогда, Звездолюб, полетим дальше… мимо твоей Земли! Сколько сумеем — пока хватит запаса энергии, до «точки возврата».

— А потом?

— Будем искать то, первое космическое струйное течение и вернемся…

— Но мы не знаем точно, где оно начинается.

— Будем искать: если периодически использовать анабиоз — мы сможем лететь и несколько тысяч лет! Кибернетика у нас надежная: она будет накапливать факты и время от времени будить нас, когда необходимо их осмыслить. Верно?

— Я слушаю тебя, моя отчаянная!

— Возможно, Материя Величайших Пространств вынесет нас и за пределы Метагалактики! Мы отыщем такой народ, такую культуру, о которой и на Гаяне и на Земле даже не мечтают… А может быть… мои предки не погибли и уже достигли отдаленных миров?.. Почему бы и нам…

Проект Юль захватил Глебова. Если он примет его — это уже не будет бегством с поля боя: они сообщат о своем решении на Землю, передадут все, что им удастся накопить к этому времени: все данные попадут и на Гаяну. Две планеты будут осмысливать и исследовать космические струйные течения, установив быстрое сообщение между собой, а они полетят искать третий обетованный мир.

— Я решил, Юль, — сказал он. — Твой вариант будем считать резервным… вторым. А пока я предлагаю подождать еще месяц и, если лучшего не придумаем, полетим дальше…

— Пусть так Звездолюб, — согласилась Юль.

4

В свободные часы после этого разговора Евгений Николаевич больше и дольше прежнего рассказывал Юль о Земле, о своей красавице Москве, уже втайне желая, чтобы второй вариант их последующего полета стал единственным — так хотелось услышать голоса родной планеты, поговорить с землянами, узнать… какой у них год, какие изменения в их жизни.

К глубоко скрытому (даже от Юль) разочарованию Глебова, первый вариант все же существовал…

Приемная аппаратура звездолета уловила чьи-то позывные радиосигналы и доложила Глебовым. Евгений Николаевич услышал нечто знакомое, слегка поворошил в памяти и почти крикнул:

— Позывные ксаны номер восемнадцать, Юль! Юль мгновенно оценила значение принятых сигналов.

— Между нашим звездолетом и этой ксаной расположено космическое струйное течение, направленное к Гаяне: мы летели, подгоняемые именно им! Если мы развернемся и войдем в него, то скоро будем на Гаяне…

— А ты так привык к другой мысли, мой Звездолюб, — тихо сказала Юль.

— Твой проект, Юль, давал мне возможность только услышать Родину, а сейчас… я верю, что хотя и позже, но увижу ее! Надо гасить скорость и возвращаться.