Юлия Латынина - Проповедник Страница 35

Майор Ишеддар завел глаза к потолку, словно советуясь со спускающимся с небес Президентом.

— Вы, конечно, были иностранным подданным, пока не померли, — сказал майор. — Это интересный вопрос: может ли покойник быть чьим-то подданным?

— Один человек по имени Рай Адан меня уже хоронил, — ответил я.

Майор Ишеддар пожал плечами и продемонстрировал мне несколько телевизионных записей, а вслед за этим любезно разрешил послушать «вторую волну» мятежников. И правительство, и мятежники сходились в том, что я мертв. Не согласны они были в следующем: мятежники утверждали, что я выскочил из гвардейской машины и тут же меня застрелили вдогонку. А гвардейцы утверждали, что стреляли не они, а сами мятежники, желая убрать уже ненужного человека.

— Вы, Денисон, сначала попробуйте доказать, что вы живы, а потом и права требуйте, — наставительно сказал майор. Склонил голову и прибавил: — А ведь полковник приказал вас убить.

Я молчал.

— Вы хотели забрать жену, ребенка и вон те дискеты на столе и передать дискеты в «Харперс», чтобы набить себе цену.

Я равнодушно пожал плечами.

— Так вот, когда полковник услышал, что вы не собираетесь оставаться с ним, он решил забрать эти документы себе, а вас утопить в ближайшей канаве. С Ласси он как-нибудь бы объяснился. Вы должны благодарить меня и моих людей: они спасли вас и вашу семью.

— Майор, — сказал я, — отчего у вас на брюках варенье?

Ишеддар удивился и глянул вниз. У него на брюках не было никакого варенья. Майор нехорошо улыбнулся и сказал:

— Не верите? Тогда почему террористы вели по фургончику огонь на поражение?

Я сказал:

— Может быть, это и так, но, видите ли, майор, если полковник приказал меня убить, у вас все равно нет ни малейших тому доказательств. А если он не приказал меня убить, то вы бы все равно обвинили его в этом.

Красавец майор расхохотался.

— А что вы ему придумали?

— Ничего.

— Не валяйте дурака! Все эти фокусы с радиотелефонами: сообщения, которые нельзя передать, сообщения, которые принимает не тот абонент, сообщения, которые не берут декодеры…

Я молчал, как выключенный телефон.

— Вы будете говорить?

— А пошли вы… — сказал я.

Я произнес довольно длинную фразу. Майор выслушал меня до конца. Смуглое его лицо осветилось застенчивой улыбкой.

— Это физиологически невозможно, — сказал он.

Я снова раскрыл рот. Он ударил меня по лицу и сшиб со стула.

Вечером меня посадили в длинный бронированный автомобиль и повезли. Мы ехали по правительственным улицам, залитым светом военных прожекторов, на перекрестках маялись часовые и танцевали статуи древних богов, а за бронзовыми решетками старых дворцов мирно спали люди в чистом белье и с грязными душами.

Месяц назад мне приснилось, что я еду в правительственном автомобиле, заместителем министра связи. Сон в руку!

Меня ввели в большой кабинет, отделанный согласно старой асаисской традиции. Мебель в кабинете была затянута белым шелком, украшенным голубыми клеймами с изображением богов и героев. По обеим сторонам двери стояли два бронзовых треножника, разделенных золотым кольцом на три пояса с изображениями неба, земли и подземного царства. В чашечке на вершине треножника курились благовония. Посередине комнаты лежал белый ковер с такими длинными и тонкими ворсинками, что, когда открытая дверь всколыхнула воздух в комнате, ворсинки ковра заволновались, как трава под порывом ветра. В глубине кабинета за очень большим столом сидел очень маленький человек.

— Здравствуйте, господин Президент, — сказал я.

Маленький человек встал из-за большого стола и неожиданно пожал мне руку.

— Здравствуйте, мистер Денисон.

Лакеи с каменными лицами танцующей походкой принесли нам несколько подносов с фруктами, печеньем и закусками, неслышно расставили чайный прибор и, поклонившись, удалились. Президент, тяжело вздохнув, налил мне и себе по чашке дымящейся вирилеи.

Я видел лицо Президента бесчисленное количество раз — на банкнотах с белыми кроликами и на плакатах, на статуях прежних богов, у которых гвардейцы посбивали прежние головы, и на телевизионной заставке, изображающей Президента, спускающегося с небес на национальном флаге. Но эти лица совсем не походили на то, которое я видел сейчас. Президент был какой-то усталый и сникший: уголки его глаз опущены вниз и кончик чуть приплюснутого носа время от времени грустно подергивался, как у кота, упустившего добычу. Я знал про этого человека много мерзостей, но сейчас, сидя с ним один на один в обтянутом шелком кабинете, я понял, что этот человек заслуживает доверия. Президент посмотрел мне прямо в душу большими зелеными глазами и, вздохнув опять, произнес:

— Расскажите-ка мне все, как было, мистер Денисон.

Я рассказывал довольно долго. Он слушал, сцепив руки и внимательно глядя мне в лицо. Его брови у самых корней были белые, а дальше — черные: он, наверное, красил брови, но они слегка отросли. По тому, как он слушал, я видел, что он понимает меня. В конце концов этому человеку тоже было нелегко, возможно, хуже, чем мне. Против него были ленивая страна, косные традиции и жадные земляне. Да, теперь еще и сумасшедшие проповедники. Я говорил совершенно откровенно.

Я кончил.

Президент поднялся и стал ходить по пушистому ковру взад и вперед, маленький по сравнению со своим собственным портретом на стене. Я подумал, что в кабинете, наверное, каждый месяц стелют новый ковер.

— Возможно, — сказал Президент, — я в чем-то неправ. Надо что-то делать. А что?

Я молчал.

— Значит, вы не верите ван Роширену? Почему?

— Этот человек живет в прошлом, — ответил я. — Он просто подражает всем этим папам, к которым императоры являлись босиком, и отшельникам, допускавшим крестовые походы.

— Значит, подражает папам, — усмехнулся Президент. — А кому хотите подражать вы? Старому Гарфилду?

Боковая дверь раскрылась, в кабинет, неслышно ступая, вошел красавец майор Ишеддар.

— Да, — сказал с тоской Президент, повернувшись ко мне, — возможно, я в чем-то неправ. Где сейчас Ласси?

— Не знаю, — ответил я.

— Он хлопочет около ван Роширена, — сказал майор. — Он хотел бы организовать встречу ван Роширена и полковника, но мои люди испортили его планы.

Президент остановился.

— А почему бы, — спросил он, — господину Денисону не помочь другу? Пусть он отправит от имени Ласси извещение, что встреча назначена… ну хотя бы в пятницу, в три часа дня, в замке на Бродячем Перевале.

Президент удовлетворенно покачал головой.