Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина Страница 35

И Хлынов вдруг с непосредственностью энтузиаста и лектора на общественных началах, при подмоге диаграмм и фотографий, развернул перед Шельгой целую научную поэму в традициях некоторых стихов символиста Брюсова. Здесь были и «черные зеркала Вселенной», и «двойные лики цефеид», и всполохи «чарующей ионизации» (особо отмеченные Шельгой). Только диву можно было даваться, где тут факты и анализ, а где неуемный вымысел. Но не есть ли и сама наука, – лучшая и прекраснейшая поэма человечества.

Хлынов также внезапно прервал свою импровизированную лекцию, как и начал. Более требовательно, сухо взглянул на старого товарища. Проговорил:

– Что же все-таки у вас ко мне, Шельга? Давайте сразу и начистоту. Мы-то уж с вами побывали в переделках… А то, что проведали, именно вы (Хлынов выждал паузу, акцентируя), спасибо.

И Шельга, не вдаваясь в некоторые спорные детали, поведал Хлынову о своих опасениях.

– Я слышал об этой истории. И даже являлся основным научным экспертом по элементу М. Но что же конкретно вы хотели бы от меня услышать… по вашему ведомству, – досказал Хлынов, потупившись. И некоторый род отрицания или даже неприязни высказался в линии его губ.

– Скажите, Алексей Семенович, в каких областях экономики или в военном деле, может быть в принципе задействован этот элемент. Помнится, в вашем отчете фигурировали данные о малопригодности вещества. Как это понимать?

Хлынов в нетерпении пожал плечами:

– Действительно, мы сделали такое заключение. Оно целиком базировалось на том, что радиоактивность элемента столь велика, что создаст большие трудности в обращении с ним. Исследования, сопряженные с М, потребуют дополнительных затрат на экранизацию и средства личной защиты. Но главное, современные изыскания, – те, в которых реально задействован эффект радиоактивности, – вовсе не нуждаются в такой чудовищной активизации.

Шельга помечал в своем блокноте.

– А что за работы? Можно спросить, Алексей Семенович?

Хлынов стал перечислять, загибая на руках пальцы:

– Синтез высокополимеризованных молекул, бензинов, искусственного каучука, боевых отравляющих веществ…

– Ага, – коротко поддакнул Шельга, не забывая о своих приоритетах.

– Вообще везде, где можно использовать ионизирующее действие этого класса веществ. Способность альфа и бета лучей к расщеплению молекул. В целом же, физические лаборатории прекрасно обходятся одним радием. Это не столь опасная, да и более распространенная материя. Странно, что злоумышленники не приняли этого в расчет.

Шельга быстро и странно взглянул на Хлынова.

Тот уже извлек логарифмическую линейку, промолвил:

– Примем объем излучения радия на единицу веса за… (столько-то рентген/час). Похищено было приблизительно 40 граммов элемента М. Радиоактивность последнего тысячекратно превышает радиевую… Воздействие на биологические объекты, и тем более, в геометрической прогрессии… И в итоге, если допустить, что преступники были дилетантами, то вся их банда должна была быть мгновенно умерщвлена, – заключил Хлынов.

Шельга поморщился, как на некоторую бестактность:

– К счастью, или к несчастью (покажет следствие), они вряд ли были дилетантами. Слишком, слишком, как концы в воду, уважаемый Алексей Семенович.

– Странно тогда, кому он так понадобился, чтобы рисковать… пойти на кражу… – Хлынов пребывал как бы в некоторой творческой прострации. – Я так, признаюсь, числил себя в авангарде физических проблем, но ничего не смог бы предложить по связи с М. Жаль, жаль, что по-настоящему так ни у кого из нас (ученых мужей) не дошли до него руки. А теперь, возможно, элемент навсегда потерян для науки.

Шельга смотрел на товарища и только изумлялся: вот ведь умный человек, а дальше двух сосенок леса не видит. «Ученая» ли это заносчивость?

– И все-таки, Алексей Семенович, давайте пройдемся еще раз по технологической цепочке. Чем больше связей, тем лучше. Будет с чем работать по ассоциации…

Они проговорили до обеда, по существу дела и так, между прочем. Затронули в самых общих чертах перспективы атомной энергетики, поговорили об элементах трансуранового ряда, об ученых кавендишсткой лаборатории. Но Хлынов не был бы самим собой, если на выходе из конференц-зала не преподнес бы «штучку».

– Как, по-вашему, Василий Витальевич, какова температура дверной ручки, за которую вы только что брались? – в проблематике атомного ядра, конечно, – досказал он.

Шельга вспомнил прикол, известный ему еще со времен реального училища в Ярославле.

– Я так полагаю, господин учитель, что температуре окружающей среды, насколько это было принято в наши годы…

– А вот и нет, – довольный рассмеялся Хлынов, – если мы продолжим тему в принятой нами системе ядерных взаимоотношений. С чего бы, действительно, ей таковой и быть. Ведь температура – это энергия от некоторого суммарного движения молекул, составляющих то или иное тело; но в самом атомном ядре подобные перемещения запрещены, – по причине отсутствия оных. Это скорее будет абсолютно жесткое тело, при t равной – 273 градуса по шкале Кельвина, или холода мирового пространства. И все же вам – «удовлетворительно», Шельга, за то, что хоть это помните из курса физики.

– Ну, сдаюсь, – и Шельга протянул на прощание руку. – Было крайне интересно, и всего вам наилучшего в работе, Алексей Семенович. Больших творческих успехов. По делу или так – свидимся. – Хлынов кивнул, смотря куда-то позади Шельги.

*** 38 ***

Что касается конкретно по «делу», то Шельга почерпнул из этого разговора много полезной и нужной информации. В особенности это касалось эффекта свечения, сопровождающего радиоактивные вещества и наведения подобного в рудах, богатых слюдой, фосфором, солями некоторых металлов. Здесь было за что зацепиться. Наиболее любопытным с этой точки зрения представлялось сообщение о поисках в горах Швабских Альб, в окрестностях городка К., некоего ученого секретаря, барона фон Балькбунда, по результатам которых было установлено, что в день исчезновения этого несчастного, в горах наблюдалось странное свечение, с последующей страшной грозой и грязевыми потоками. Если катастрофические последствия этого прошли как-то вскользь сознания кадрового разведчика, то за таинственные огоньки он ухватился. «Никогда не замеченное прежде в этих местах», – отчеркнул Шельга в газетном сообщении, – из той кипы иностранной периодики, что просматривалась в подведомственом ему отделе. Беседа с Хлыновым позволила ему расставить некоторые ориентиры, и явление эманации заняло в этом ряду не последнее место. Предоставлял повод к размышлению и сам политический фактор, – Германия, вот страна, как никакая другая, заинтересованная в милитаризации своей экономики и в новейших военных исследованиях. Где, как не в этой стране, могли быть те заказчики, которые пошли бы на все, ради создания некоего чудо-оружия, одним из компонентов которого стал бы элемент М или его производные.