Леонид Резник - Последний Еврей Страница 35

— От Стражи — ясно, — согласился Адамс. — А почему нельзя договориться со спецназом?

— Если бы они были настроены переговариваться, то не кинулись бы сразу же нас убивать, — вмешалась Веред, которой, наверное, психология спецназовцев была близка и понятна. — Но я что-то не заметила у них никакого нового оружия!

— Они посчитали, что старыми методами будет тише. Просто русские бережней относятся к прошлому, боятся сами себя уничтожить.

Время приходило в таких вот, на удивление бесплодных, спорах. Стемнело. Мы составили расписание дежурств, свободные могли подремать. Конечно, расслабляться не стоило, в прошлый раз спецназовцы напали именно в это время.

В пять с минутами, когда небо на востоке посветлело, а птицы загалдели с удесятеренной силой, сквозь птичий гомон донесся шум двигателя. Ехал не джип пограничной охраны, и я насторожился, взял в руки бинокль. Не очень большой «Мерседесовский» автобус просматривался сквозь заросли именно в том месте, где мы разгружались. Это была ухабистая грунтовая дорога, случайная машина в такое время вряд ли могла на ней появиться.

Несколькими пинками мы с дежурившим в это время Моше разбудили всю группу. Каждый вооружился биноклем. Из автобуса вылезали солдаты ЦАХАЛа, магавники. Разумеется, мы все вспомнили, что ночью в Афуле-Цеире солдаты в такой же форме бродили по улицам после взрыва нашей машины. Сейчас нам предстояло узнать, кто же это ведет охоту за темпо-станциями. И не только узнать…

Выбравшись из автобуса, «пограничники» двинулись в гору к пещере с генератором.

— Выключать или нет? — шепотом спросил Каплински. В руках он теребил передатчик радиоуправления.

— Если выключить — они могут догадаться, что это засада, залечь, рассредоточиться.

— Но если они увидят наш генератор, то еще вернее догадаются. Сразу понятно, что это не станция.

— Это может быть какой-нибудь временной маяк. Они сами захотят оставить рядом с ним засаду.

Радиомикрофон начал передавать не только птичье пение, но и слова. Наконец-то все встало на свои места. Русский язык, разбавленный огромным количеством тюркизмов. Так говорят, вернее — так будут говорить в Евразийской Исламской Федерации. Стража пришла за мной. Это был их последний шанс вернуть человечество на накатанную дорогу к исламским ценностям.

Молнией промелькнула мысль, что если бы сюда на сигнал темпо-генератора явился русский спецназ, то мы могли бы заключить временный союз. Ведь в случае победы Стражи мы выводимся из игры, мировая война неизбежна и Российская Империя не возникнет. Какой, к черту, союз?! Русские, как у них водится, перебьют всех, кого увидят, и только потом начнут спрашивать. Боже спаси и сохрани от таких союзников!

Короткими перебежками, прикрывая друг друга, стражники приблизились к пещере. Очень грамотно заняли позиции по периметру, держа под наблюдением окрестности.

— Смотрите без биноклей! — скомандовал я. — И так все видно. Если они заметят отблески — наши шансы…

— Эли, самое время стрелять, — сказал Адамс. — Они так кучно стоят!

Адамс говорил очень правильно, хотя до настоящей кучности было слишком далеко.

— Сара, приготовься, бери крайних слева от пещеры, — сказал я, — Морис, бери правых. Веред, у тебя с ракетами отлично получается, проверь автобус, есть ли там станция. Моше, мы с тобой берем простые ракеты, без прицела, будем бить по пещере. Адамс, подстрахуй с остальными.

— Есть! — шепотом крикнула Веред, — есть станция в автобусе.

— Джоф, что посоветуешь? — спросил я. — Сами сделаем станцию или стоит рискнуть, не взрывать эту?

— У тебя же чемоданчик, — влезла Веред, — автобус оставим, потом подкрадемся с чемоданчиком, они уснут, мы их скрутим.

— Я слишком высоко ценю свою и ваши жизни. Паре стражников, оставшихся в автобусе, хватит ума кого-нибудь убить. Веред, держи их на прицеле, — я, конечно, не сказал, что в случае сохранения автобуса я не смогу претендовать как минимум на шесть из записанных в бумажке четырнадцати миллионов. А как же еще я могу переправить свои нынешние капиталы в будущее?

Пока мы распределяли мишени, наши потенциальные жертвы не стояли без дела. Двое стражников положили на землю автоматы. Один приготовил пистолет, второй нож. С этим оружием наизготовку и с фонарями в другой руке они одновременно рванулись в пещеру. Рванулись — громко сказано. Даже на корточках туда было не очень просто протиснуться. Нырнули — более подходящее слово.

Нырнули и… вынырнули секунд через двадцать. Уже без оружия наизготовку и с информацией о странном бесформенном приборе. Так они пытались с помощью жестов его описать.

Надо отдать должное их командиру (или одному из офицеров). После сообщения о странном механизме в пещере последовал приказ, и стражники отодвинулись от пещеры, более настороженно оглядывая окрестности. Никого из наших не надо было предупреждать об осторожности, даже Каплински сумел замереть и почти не шуметь. Но, все равно, реденькие израильские заросли не были хорошим укрытием, создавали неприятное ощущение наготы.

— Сейчас разбегутся, — прошипел Адамс прямо мне в ухо. — Надо стрелять.

Я мысленно порадовался произошедшим в Адамсе переменам. Он изменился к лучшему, серьезно воспринимал мое главенство. Хотя… наверное, лучше было бы, командуй нашей операцией с самого начала он. Если кто-то думает, что так легко начать стрельбу по толпе ничего не подозревающих людей, то он не прав. Или у меня просто какой-то моральный блок при виде людей в израильской военной форме? Трудно представить, что все они — безжалостные профессиональные убийцы. Знал бы, в какой одежде сюда заявятся враги, — нанял бы для операции боевиков «Хизбаллы».

Один стражник сбегал к своему автобусу и вернулся с человеком в простой одежде. «Гражданскому» вручили фонарь и помогли забраться в пещеру.

— Это — их «Каплински», — пошутил я, — сейчас он им все объяснит про генератор. Они перестанут бояться мины и соберутся у пещеры. Будут советоваться, стоит ли оставлять здесь засаду. Кажется, это будет самое лучшее время для стрельбы. Приготовиться!

Через несколько минут ученый консультант показался из пещеры. Его вытащили и устроили небольшое совещание. К сожалению, наш радиомикрофон был установлен неудачно: до нас доносились лишь обрывки разговора стражников, глазеющих по сторонам с оружием наизготовку.

Я открыл рот, чтобы отдать приказ… и так, с открытым ртом, и остался. Я услышал музыку. В лесу! Еле-еле, конечно. Но какую музыку!

Звуки музыки стали громче. Я закрыл рот. Это явно перестало напоминать галлюцинацию.