А. Е. Ван Вогт - Пришельцы с небес Страница 35

Он заметил, что молодые люди, находившиеся поблизости, отошли от него подальше. Он слышал сдавленные смешки, удивленные возгласы. Двигавшаяся мимо в танце девушка увидела его из-за плеча партнера: она изумленно пискнула, быстро отвела глаза, хихикнув и залившись румянцем.

Что-то было неправильно. Эти молодые мужчины и женщины были изумлены видом его обнаженной кожи чуть ли не до испуга. Сигнал тревоги стал ощутимее. Он должен что-нибудь предпринять. Столь остро воспринимаемые табу не могут нарушаться без неприятных последствий, насколько он понимал. У него не было одежды: он должен ее добыть.

Он огляделся вокруг, рассматривая молодых людей, наблюдавших за ним с непристойным восхищением, отвращением или любопытством. К одному из последних он и обратился:

— Где я могу раздобыть какую-нибудь одежду?

Молодой человек пожал плечами:

— А где вы оставили свою?

В шатер вошли двое крупных мужчин в синей униформе; Артур Кэвершем видел их краем глаза, и его мозг работал с отчаянной быстротой.

Этот молодой человек выглядит вполне типично в сравнении с окружающими. Что для него имеет значение? Его, как любого человека, можно побудить к действию, если задеть нужную струну. Чем его можно тронуть?

Сочувствие?

Угрозы?

Возможные выгоды?

Кэвершем все это отверг. Нарушив табу, он отказался от права на сочувствие. Угроза вызовет насмешки, а предложить ему нечего. Стимул должен быть потоньше… Он вспомнил, что молодые люди обычно сбивались в тайные общества. На примерах тысяч культур он убедился, что это — почти непреложная истина. Дома совместного проживания, наркотические культы, тонги, обряды сексуального посвящения — как бы это ни называлось, внешние проявления были почти одинаковыми: болезненное посвящение, тайные знаки и пароли, единообразие поведения в группе, обязательство подчиняться. Если этот юноша состоит в подобном сообществе, ссылка на групповой дух вполне может найти отклик у него в душе, и Артур Кэвершем сказал:

— Это братство поставило меня в такое положение, что я вынужден нарушить табу. Во имя братства, найдите мне подходящее одеяние.

Молодой человек ошарашенно уставился на него.

— Братство? Вы имеете в виду общество? — Лицо его озарилось. — Это что-то вроде обряда посвящения?

Он рассмеялся:

— Ну, коли так, вам предстоит пройти все до конца.

— Да, — подтвердил Артур Кэвершем. — Мое общество.

— Тогда нам сюда — и поспешите, сюда идет полиция. Мы Пролезем под шатром. Я одолжу вам свое пальто, чтобы вы могли добраться до дому.

Двое в униформе, неторопливо пробиравшиеся через толпу танцующих, почти добрались до них. Молодой человек поднял полог шатра, и Артур Кэвершем нырнул туда, а его новый приятель последовал за ним. Вместе они пробежали через разноцветные тени к стоявшей почти рядом с шатром небольшой будке, выкрашенной в ярко-красную и белую полоску.

— Оставайтесь тут, чтоб никто не видел, — сказал юноша. — А я пойду поищу пальто.

— Отлично, — отозвался Артур Кэвершем.

Молодой человек замешкался.

— А где вы живете? Где учитесь?

Артур Кэвершем отчаянно искал в уме ответ. На поверхность всплыл один-единственный факт.

— Я из Бостона.

— Бостонский университет? МТИ? Или Гарвард?

— Гарвард.

— Ясно. — Молодой человек кивнул. — А я из Вашингтона. А где ваш дом?

— Я не должен говорить.

— Ага, — произнес юноша, озадаченный, но вполне удовлетворенный ответами. — Ну ладно, подождите минутку…

Бирвальд Хэлфорн остановился, оцепенев от отчаяния и изнеможения. Уцелевшие из его отряда упали на землю вокруг него и смотрели назад, где мерцал сполохами огня ночной горизонт. Многие деревни, многие фермерские дома с деревянными фронтонами были преданы огню, и брэнды с горы Медальон упивались людской кровью.

Пульсирование далекого барабана коснулось кожи Бирвальда, низкое, почти неслышное «бум-бум-бум». Гораздо ближе он услышал хриплый человеческий вопль ужаса, а потом — ликующий клич убийцы, принадлежавший уже не человеку. Брэнды были высокими, черными, имеющими человеческое обличье, но это были не люди. Глаза их напоминали горящие красные светильники, зубы были ярко-белыми, и сегодня они, похоже, решили истребить весь род людской на свете.

— Пригнись, — прошипел Кэноу, его правый оруженосец, и Бирвальд присел. На фоне зарева проходила колонна высоких воинов брэндов, беспечно покачиваясь, не проявляя ни малейшего страха.

— Ребята, нас тринадцать, — вдруг заговорил Бирвальд. — Мы беспомощны, сражаясь врукопашную с этими чудовищами. Сегодня ночью все их силы спустились с горы: в их улье скорее всего почти никого не осталось. Что мы теряем, если попытаемся сжечь дом-улей брэндов? Разве что жизнь, а чего теперь стоят наши жизни?

— Наши жизни — ничто, — произнес Кэноу. — Отправимся сейчас же.

— Да будет великим отмщение, — сказал Броктан, левый оруженосец. — Да обратится улей брэндов в белый пепел уже этим утром.

Гора Медальон виднелась вверху; овальный улей находился в долине Пэнгхорн. У входа в долину Бирвальд разделил отряд на две части и поставил Кэноу в авангарде второй группы.

— Передвигаемся тихо в двадцати ярдах друг от друга: если одна группа наткнется на брэнда, другая сможет атаковать с тыла и убить чудовище, пока вся долина не всполошится. Все поняли?

— Поняли.

— Тогда вперед, к улью.

В долине воняло чем-то вроде сырой кожи. Со стороны улья доносился приглушенный звон. На мягкой, покрытой мхом почве шаги были совершенно бесшумными. Прижавшись к земле, Бирвальд видел силуэты людей на фоне неба — темно-синие с фиолетовыми контурами. Багровое зарево горящей Эчевазы виднелось на юге, вниз по склону.

Какой-то звук. Бирвальд шикнул, и обе группы застыли на месте. Послышались глухие шаги — потом хриплый крик ярости и тревоги.

— Убейте, убейте тварь! — взревел Бирвальд.

Брэнд взмахнул дубиной, словно косой, поднял одного из людей и перебросил его через себя. Подскочив к нему, Бирвальд нанес удар мечом, ощутив, как лезвие рассекает сухожилия, почуяв горячий запах хлынувшей крови брэнда.

Звон со стороны улья прекратился, и в ночи разнеслись крики брэндов.

— Вперед, — рявкнул Бирвальд. — Доставайте трут, поджигайте улей. Сжечь его, сжечь дотла…

Уже без всяких уловок он устремился вперед, где вырисовывался темный купол. Навстречу с писком и пронзительным визгом выскочили брэнды-детеныши, а с ними — матки, Двадцатифутовые чудовища, которые ползли на руках и ногах, похрустывая и пощелкивая суставами.