Джеймс Уайт - Чрезвычайные происшествия Страница 35

– Да, но никакой опасности нет, и… — начал Конвей, но его прервал Доддс.

– Ничего движущегося в радиусе двадцати пяти миль от корабля, сэр, — сообщил он, — кроме хищных кустарников.

Конвей с Флетчером занялись переноской раненых из укрытия в катер. Все это время Флетчер помалкивал. Молчал он и тогда, когда они с Конвеем вели носилки, нагруженные оборудованием, к кораблю. Это было не похоже на капитана. Обычно он всегда высказывался по поводу того, что его беспокоило. Но разум Конвея работал слишком напряженно для того, чтобы он стал расспрашивать капитана о причине его молчания.

– Знаете, — сказал Конвей, когда они добрались до двери, ведущей в грузовой отсек, — судя по тому, что рассказывает Доддс, хищные кустарники должны стремиться к источникам питания и тепла. Внутри корабля мы произведем уйму тепла, а на грузовой палубе находится множество баллонов с питанием. А что, если нам извлечь из кладовой побольше баллонов и разбросать их вокруг корабля. Может быть, это отвлечет их от корабля на какое‑то время?

– Надеюсь, — буркнул Флетчер.

Катер стартовал, подняв облако песка. Конвей притащил первую партию контейнеров с питательной смесью и разбросал их по песку на пути ближайших колючих зарослей, которые пока находились на расстоянии около четырехсот метров от корабля. Они с Флетчером договорились действовать сообща. Капитан выбрасывал баллоны из люка, а Конвей раскладывал их по песку. Он хотел воспользоваться для этой операции оборудованными антигравитационным устройством носилками, на которые можно было нагрузить сразу все баллончики, но Нэйдрад воспротивилась: она заявила, что у Конвея нет опыта управления носилками, и если он что‑то сделает не так, то носилки просто‑напросто улетят — в небо или в неизвестном направлении.

Пришлось Конвею бегать за баллончиками к кораблю и обратно.

– Доктор, — сказал Флетчер, выбросив Конвею очередную партию баллончиков, — пора закругляться. Ветер поднимается.

Пока Конвей трудился, тень от лежавшего на боку корабля стала намного длиннее, цвет неба — темнее. Датчики скафандра показывали, что неумолимо понижается температура воздуха, но Конвей сам генерировал такое количество тепла, что этого даже не заметил. Он разбросал баллончики в разные стороны как можно дальше. Некоторые из них он предварительно открывал, чтобы хищные кусты убедились в том, что в закрытых баллонах тоже есть еда. Но кусты уже и сами это поняли. Они медленно надвигались широким фронтом, словно ожившая черная лесополоса.

Но вдруг и кусты, и все остальное скрылось за темно‑коричневым занавесом песка. Порыв ветра ударил Конвею в спину, он упал на колени. Он попытался подняться, но снова налетел ветер, и он повалился набок. Полуползком, полубегом Конвей бросился к кораблю, хотя уже не имел ясного представления о том, где корабль находится. Он едва расслышал голос Доддса — так сильно шумел разбушевавшийся песок.

– Мои датчики показывают, что вы направляетесь в сторону кустов, доктор, — ветревоженно проговорил астронавигатор. — Поверните вправо примерно на сто десять градусов. От вас до корабля около трехсот метров.

Флетчер ждал Конвея у входа в грузовой отсек, включив на полную мощность фонарик на шлеме. Он втащил доктора в дверной проем и захлопнул за собой дверь. Увы, при падении звездолета дверь перекорежило, и теперь в нее ветром задувало песок.

– Через несколько минут снаружи дверь окончательно занесет песком, — сообщил Флетчер, не глядя на Конвея. — Нашему каннибалу трудно будет до нас добраться. Как бы то ни было, Доддс его выследит своими датчиками, и у меня будет время принять соответствующие меры.

Конвей покачал головой и сказал:

– Нам некого бояться, кроме ветра, песка и хищных кустов.

А про себя добавил: «Как будто этого мало».

Капитан что‑то проворчал и через люк выбрался в коридор. Конвей последовал за ним. Но заговорил он с капитаном только тогда, когда они поравнялись с разбитым гидравлическим резервуаром.

– Вас что‑то еще беспокоит, капитан?

Флетчер остановился и впервые больше чем за час взглянул на Конвея в упор.

– Да, беспокоит. Меня беспокоит это существо в отсеке управления. Чем, даже в условиях госпиталя, вы сумеете помочь созданию, лишившемуся всех конечностей? Этот несчастный инвалид будет абсолютно беспомощен, он станет не более чем живым экземпляром для проведения исследований. И я думаю, не гуманнее было бы просто оставить его на холоде, и…

– Мы многое можем для него сделать, капитан, — оборвал его Конвей, — если поможем ему продержаться эту ночь. Вы разве не слушали, как мы с Мерчисон переговаривались с Приликлой?

– И да, и нет, доктор, — ответил Флетчер и снова пополз вперед. — Местами ваши разговоры носили сугубо профессиональный характер, так что для меня это звучало, как кельгианский без перевода.

Конвей негромко рассмеялся и сказал:

– Что ж, тогда слушайте перевод.

И он изложил капитану свои предположения.

На его взгляд, корабль инопланетян выбросил аварийный маяк не из‑за каких‑то технических неполадок, а из‑за того, что весь экипаж поразило тяжелое заболевание. По всей вероятности, те члены экипажа, которые чувствовали себя лучше других, находились на вахте на пульте управления, а все остальные лежали на койках в кубрике. Почему было принято решение совершить посадку на Трудгиле, сказать было трудно. Вероятно, на то были какие‑то физиологические причины. Быть может, членам экипажа для выздоровления требовалась сила притяжения планеты или ее атмосфера, а может быть, из‑за невесомости на борту корабля их состояние ухудшалось, а создать искусственную гравитацию с помощью обычных двигателей они не могли, поскольку уже начали терять сознание. Как бы то ни было, они решили совершить посадку на Трудгиле. Можно было выбрать более удобное место для приземления, но, видимо, время поджимало, и потому корабль сел там, где сел.

Конвей прервал свое повествование. Они с Флетчером добрались до отсека управления. У них над головами Мерчисон закрывала люк.

– Не хочу тебя прерывать, — сказала она, — но я намерена отменить пациенту чистый кислород, поскольку сейчас капитан начнет пользоваться лазерным резаком в маленьком помещении. Похоже, пациент уже свободно дышит. Как думаешь, хватит ли одной части кислорода на четыре части инертного газа?

– Вполне, — кивнул Конвей. — Я тебе помогу.

Шипение, с которым песок атаковал обшивку корабля, вдруг стало громче. Казалось, корабль того и гляди качнется вбок. Где‑то в недрах корабля послышался скрежет и звон. Ветром оторвало большой кусок обшивки.