Р. Лафферти - Сборник рассказов Страница 35

И вот тут, чувствую, волосы у меня на затылке становятся дыбом.

Я, когда считаю, никогда не ошибаюсь, и вот я вижу, что наша Прожорливая Красотка тоже не ошибается. Порядок, сейчас уже поздно делать вид будто ошибся, особенно ежели к этому не привык, но, может, еще есть время убраться с пути урагана, пока он не налетел?

— Кончай куковать, — шепчу я Морису, — пишись в бродяги, выходи на щебенку!

— Же нэ компренэ[8], — отвечает Морис, что значит "сматываем удочки, ребята", только по-французски, и дает мне тем самым понять, что он все усек.

Тогда я на высокой скорости удаляюсь из помещения ярмарки, а мой Морис несется позади с такой легкостью, что его и не слышно. Тут как раз флаер-такси собирается отчаливать.

— Прыгай на подножку, Морис! — подаю я ему сигнал, и сам прыгаю, цепляюсь когтями за хвостовое оперение, и мои ноги уже болтаются в воздухе. Теперь надо глянуть, что там с Морисом. Что с Морисом, ха! Да его и в помине нету! Он вообще рядом со мной не бежал, оказывается! Я оглядываюсь, и тут вижу через окно, как он там опять заводит свои песни.

Ну и история! Чтобы мой компаньон, который на меня похож, точно две черепушки из-под одной шляпы, — и не понял мой намек!!

В аэропорту я ныряю на воздушный грузовоз, который как раз отлетает в Мехико.

Мне чемоданов паковать не приходится. Я так скажу: ежели человек не привык постоянно иметь при себе двухлетний прожиточный минимум — в виде этих зелененьких бумажек с кудрявыми завитушками в заднем кармане, — такой человек, значит, не приспособлен встретиться с Судьбой один на один! Через тридцать минут я уже сижу в отеле в Куэва Покита, и все удовольствия к моим услугам. Тогда я хватаю свой Воксо, чтобы послушать, что мне сигналит мой Морис.

— Почему ты мне не сказал, что Пантофаг аннигилирует людей? — говорит он вроде бы с испугом.

— Я тебе все сказал, — говорю я. — Девять тысяч двести девяносто семь прибавить сорок четыре не дает девять тысяч триста пятьдесят восемь. Ты это сам заметил. Как там дела в родных краях, Морис? Вот юмор получился!

— Тут не юмор! — говорит он вроде как с отчаянием. — Я заперся в маленькой кладовке, где ведра и веники, но эти люди собираются взломать дверь. Что мне делать?

— Э, Морис, да объясни ты им, что те, которых машина прибрала, все равно ни на что не годились. Ведь наша машина не ошибается.

— Сомневаюсь, удастся ли мне убедить в этом родственников пострадавших. Они жаждут крови. Они уже ломятся в дверь, Спейд! Я слышу, они там кричат, что повесят меня.

— Скажи им, что веревка должна быть новехонькой, иначе ты не согласишься! — говорю я ему. Это такая старая шутка. И выключаю свой Воксо, потому как Морис больше ничего не говорит, только вроде булькает там, а чего он этим бульканьем хочет сказать, мне невдомек.

Такие истории быстро сходят на нет, стоит людям повесить одного кого-нибудь для собственного удовлетворения. Так что я теперь уже опять в городе и опять ворочаю в голове всякие новые идеи, ровно кучу камней перекатываю. Только Прожорливую Красотку я больше делать не стану. Слишком у нее логика опасная, и вообще она свое время слегка опережает.

Я нынче ищу себе нового компаньона. Заглядывайте к Грогли, ежели вас это интересует. Я там появляюсь каждый часок или около этого. Мне нужен парень, похожий на меня, как две шеи в одной петле… тьфу, черт, с чего это у меня вдруг такие мысли! — нет, попросту парень, который выглядит, как я, и думает, как я, и говорит тоже, как я.

Вы прямо валяйте и спрашивайте Джо Спейда.

Только поимейте в виду — парень, которого я возьму в компаньоны, должен быть такой, чтобы сразу меня понимал, ежели придет время сматывать удочки.

Перевод Р. Нудельмана

Девять сотен бабушек

Керан Свисегуд, подающий надежды молодой Специалист по Особым Аспектам, имел, как и все Особые, одну раздражающую привычку. А именно, он все время задавался вопросом: «Каким образом все началось?»

У всех участников экспедиции, за исключением Керана, были крутые имена: Вырубала Крэг, Громила Хакл, Шквал Берг, Кровожадный Джордж, Двигло Манион (если Двигло сказал «Двигай», то так и делаешь), Баламут Трент. Им следовало быть крутыми, поэтому они взяли себе крутые имена. И только Керан оставил свое собственное — к негодованию командира Вырубалы Крэга.

— Невозможно быть героем с таким именем — Керан Свисегуд! — метал бывало громы и молнии Вырубала. — Почему бы тебе не взять имя Шторм Шэнон? Звучит превосходно. Или Потрошитель Барельхауз, или Рубака Слэйгл, или Нэвел Тесак. Ты же едва глянул на предлагаемый список имен.

— Я сохраню свое, — всегда отвечал Керан. И был неправ. Новое имя иногда выявляет новые черты характера. Так было с Кровожадным Джорджем. Хотя волосы на груди Джорджа появились в результате трансплантации, тем не менее, их наличие и новое имя превратили его из мальчика в мужчину. Возьми Керан себе героическое имя Потрошитель Барельхауз, и он, возможно, проявил бы образцовую целеустремленность и достойную человека ярость вместо нерешительности и вспыльчивости.

Они пребывали на крупном астероиде Проавите — планетном теле, которое почти звенело о потенциальной прибыли, которую из него можно было вытрясти. Крутые парни экспедиции знали свое дело. Они подписали длиннющие контракты на туземных бархатистых берестяных свитках и на своих выглядящих аналогично лентах. Они ошеломили, соблазнили и отчасти запугали неискушенный народ Проавита. Непрерывная двусторонняя торговля отнимала много сил и времени. Но все еще оставался целый мир диковин, которые сулили сказочный навар.

— Все заняты делом, кроме тебя, — Вырубала гудел, как отдаленный гром, обращаясь к Керану на четвертый день пребывания на астероиде. — Но даже Особые должны отрабатывать свой проезд. Устав обязывает нас держать одного человека твоей специальности, чтобы придавать делу культурный поворот, но это не причина для безделья. Каждый раз мы идем в поход, Керан, чтобы зарезать большого жирного борова, и не делаем из этого секрета. Однако, если вдруг окажется, что задняя часть борова скрывает какую-нибудь культурную особенность, тогда это оправдает твое присутствие. А если эта особенность принесет нам прибыль, мы вообще будем счастливы насчет всего этого. Можешь ты, к примеру, разузнать что-нибудь о живых куклах? Возможно, они заключают в себе как культурный аспект, так и торговую ценность.

— Живые куклы кажутся частью чего-то гораздо более глубокого, — ответил Керан. — Это целый клубок загадок, чтобы так просто их разгадать. Ключом может послужить утверждение проавитов о том, что они не умирают.